Изгнание из рая - [57]

— Поэзии мало, — вздохнул Конкретный. — Одна проза. Жестокая проза. Вы женаты?

— Ну!

— Жену вашу зовут Дарина Порубай?

— Ну!

— Почему она не взяла вашу фамилию?

— Вы у нее спросите об этом.

— У жены высшее образование?

— Высшее. А у меня среднее. Хотел на заочный — вот такое заявление помешало.

— Допустим, что заочное образование — это не совсем высшее, развеселился Конкретный.

У Гриши немного отлегло от сердца. Хоть парня веселого прислали. С этой гадской анонимкой-псевдонимкой!

— Да я и сам так считаю, — сказал он, — но надо же…

— Итак, — вмиг посуровел Конкретный, — вы не отрицаете, что женились на специалисте с высшим образованием, преследуя корыстные цели?

— Кто вам такое сказал? — подпрыгнул от возмущения Гриша.

— Так тут написано.

— А что там еще написано?

— Еще тут написано, что Дарина Порубай, будучи старше вас на три года и имея высшее образование, вышла замуж за механизатора, который много зарабатывал, с корыстной целью, но теперь выжидает, чтобы найти более выгодного мужа, о чем свидетельствует ее нежелание рожать детей от Левенца, тогда как машину «Жигули» в подарок от него она приняла…

Гриша онемел от такой наглой полуправды. Написано все вроде бы так, как есть, но одновременно чистейшее вранье.

— А что там еще написано? — с трудом удерживаясь, чтобы не заскрежетать зубами, спросил он.

— Еще что? Ну, заканчивает автор так: «По всему району поползли нездоровые слухи, и трудовые массы всколыхнулись и возмутились».

— И вы приехали разбирать это? О том, что поползли слухи? — не поверил Гриша.

Конкретный кивнул головой без видимого энтузиазма.

— А вот представьте, что к вам приехал кто-нибудь из села и начал о вашей жене, о семье, о детях. Как бы это вам понравилось?

— Не женат. Мне противопоказано. Я вегетарианец.

— Кто-кто?

— Закусываю солеными огурцами.

— А-а, тогда ясно. Так что, вы меня будете спрашивать по этой псевдонимке, а мне отвечать?

— Допустим.

— А как отвечать — по сути или так, как по телевизору?

— По телевизору? — Конкретный вдруг оживился. — А как это?

— Ну, спрашивают, скажем, председателя колхоза: по скольку центнеров пшеницы с гектара имеет намерение собрать в этом году, а председатель в ответ: взяв повышенные обязательства, труженики нашего колхоза прилагают все усилия, чтобы получить в этом году урожай зерновых на всех посевных площадях в среднем на 3–4 центнера выше прошлогоднего.

— Оч-чень интересно! — причмокнул Конкретный. — Но у вас мало слушателей. Нам бы поконкретнее.

— Да я — за, — сказал Гриша. — Конкретнее все было бы порвать эту писульку и пустить на ветер.

— Не имею права.

— Дайте мне, я порву.

— И вы не имеете права. Никто не имеет права. Заявление можно только закрыть. Для этого создана комиссия.

— Как же вы его будете закрывать?

— Очень просто. Я спрашиваю, вы отвечаете.

— А потом?

— Если надо — подпишете. Допустим, так. «Жигули» вы в самом деле купили?

— Купил. Как передовому механизатору продали без очереди.

— И подарили жене?

— Зачем дарить? Нужно — ездит. Нужно мне — поехал я.

— Допустим. А детей нет?

— Каких детей?

— У вас с женой детей нет?

— Нет.

— А «Жигули» купили?

— Купили.

— Итак, вы не возражаете, что «Жигули» купили, а детей нет?

Гриша смотрел Конкретному в рот, откуда вылетали эти бессмысленные вопросы, и поймал себя на мысли, от которой у него даже зачесалось на языке.

— Слушайте, товарищ Конкретный, — не удержался он от искушения немедленно поделиться своей мыслью, — а где рот у человека?

— Рот? — оторопело посмотрел на него Конкретный. — Какой рот?

— Ну, тот, которым мы едим борщ, а потом разглагольствуем. Где он? На голове или где?

— Ну, допустим, на голове.

— А голова думает?

— Допустим.

— Тогда почему же не думает рот?

— Конкретно, что вы хотите?

— Конкретно ваш рот. Что из него вылетает? «Жигули» с детьми? И это вся ваша демография? На чем же она базируется? На каком-то Шпугутькале и «Жигулях»? А хотите — я к «Жигулям» еще цветной телевизор добавлю?

— Телевизор?

— «Электрон-724». Сам купил, сам домой привез, сам антенну сварил в мастерской Сельхозтехники.

— А детей нет?

— Нет. А еще — веранду стеклянную, двадцать квадратных метров к дому пристроил.

— А детей нет?

— Да нет же. Теперь видите, до чего мы можем договориться.

Конкретный скоростным методом поскреб у себя в голове, сначала с одной стороны, потом — с другой, но ничего не выскреб, посмотрел на Гришу немного растерянно.

— Но я же должен составить справку!

— Составляйте хоть сто штук! Если хотите — могу засвидетельствовать и подписать.

— Допустим, мы сами.

— Сами так сами. А я поехал.

Прощались в духе взаимопонимания. О взаимоуважении промолчим. Не было надлежащих оснований.

Крикливца Гриша не разыскивал. Сообщить ему, что Левенца не сгрызут, как мягонький пирожочек? Гай-гай! Жаль усилий. Посмеяться вместе с ним? Если все время смеяться, то уже вроде и не смешно. Мог бы, мог бы товарищ Крикливец разобраться и сам и не позорить его, Левенца, перед людьми, так нет же — умыл руки. На нем весь район висит! А что висит на тебе?

Гриша гнал мотоцикл по дороге и незаметно для себя начал разговаривать с мотоциклом, с дорогой, с полями, с небом, с облаками и птицами. Этот Шпугутькало, или как там его, хотя и негодяй, а попал в больное место. Как спастись от жгучей боли в душе? Ой, красный бурячок, зеленая ботва… Газануть бы со зла так, чтобы мотоцикл сорвался с пригорка и полетел куда глаза глядят. Приземлишься в автоинспекции. Пути неисповедимы… И коровы могли бы летать над фермами, помахивая розовыми крыльями. А с кем придется иметь дело Дашуньке? Тут чудеса нужны другие. Чтобы просо само становилось пшеном; чтобы помидоры росли в скорлупе, как грецкие орехи, и не гнили, ожидая транспорта; чтобы в сахарной свекле сахар собирался в комочек, как косточка в абрикосе, чтобы… Каждому хотелось бы научиться летать в пространстве, жить без еды, узнавать будущее и вообще… А за кого выходить девчатам замуж в селе? За трактора и комбайны? «Ой, знав, нащо брав таку невеличку, мене мати годувала, як перепеличку». Чужую любовь ненавидят, когда своей не имеют. Пахать поперек поля. Школьников на поля, школьников на поля! А в раю дети были? Где-то там города и городки объявляют себя безъядерными зонами. Капля в море. А у нас все степи безъядерные и безракетные, только пшеница да кукуруза, свекла да гречиха. А память? Почему мало детей родится в степях? Факты действительно имели место. «Мои кони, твоя бричка, жена моя химеричка». Вопрос надо обсуждать. Принимать конкретные меры. А детей мало и в степях украинских, и в лесах белорусских, и в Прибалтике. Считаем критику правильной. Горькая память войны, закодированная в сознании молодых матерей. Взяли повышенные обязательства. А детей мало. «Бешиха