Избушка на краю омута - [18]

— Папа, — прошептала она и вдруг завыла белугой. — Па-а-па-а! Папочка!

В два прыжка Лариса оказалась возле него, присела на корточки и резким движением перевернула его на спину. Лицо мужчины было искажено предсмертной гримасой. Рот был открыт, весь подбородок и грудь покрывала кровавая пена. Сомнений не было: он был мертв.

Лариса забилась в истерике. Лада вышла в коридор и достала телефон, дрожащими пальцами ткнула кнопку разблокировки, чуть не уронив его при этом. Тупо уставилась на вспыхнувший экран, не понимая, куда звонить — в «скорую» или в полицию? Потом все-таки набрала номер дежурной части. Приехали почему-то не только полицейские, но и медики тоже. И начались бесконечные расспросы. «Что вы делаете в квартире погибшего?» Лада растерялась. Что сказать? Пришла проверить, не умер ли отец соседки, которая пришла переночевать к ней? А с чего возникло подобное желание? В общем, пока Лада объяснялась, запутавшись в своих показаниях, несмотря на то, что говорила только правду и не пыталась ничего скрывать, наступило утро. Одновременно с ней допрашивали заспанных и ничего не понимающих соседей, а Ларисе сделали успокоительный укол, потому что она оглушительно выла и причитала. Лада была потрясена глубиной ее горя. Надо же, как убивается! А казалось, что она ненавидит своего отца.

Отпустили ее лишь с наступлением утра. Уставшая и одуревшая от вопросов, Лада поднялась к себе в квартиру. Из зеркала в прихожей на нее глянула растрепанная тетка с красными глазами, в которой она не сразу узнала себя. Нужно было собираться на работу, но мысли никак не хотели приходить в порядок, все время возвращаясь к Ларисе и ее отцу. Противное чувство омерзения не отпускало. Из-за него о завтраке нечего было и думать. Перед глазами стояла лужа кровавой блевотины. Но время начала ее урока неумолимо приближалось, и Лада, кое-как умывшись, одевшись и причесавшись, поспешила в школу, с грустью думая о том, что бедная Лариса сегодня там не появится. Решила, что после работы пойдет помогать ей с организацией похорон. Вряд ли сама она справится в таком состоянии. Интересно все-таки, от чего умер ее отец? В разговорах медиков с полицейскими звучали слова «отравление» и «метанол». Но случайно ли он купил «паленую» водку или кто-то специально подсунул ему ядовитый напиток? А если так, то кто? Кто мог желать смерти запойному пьянице, кроме собственной дочери, измученной его пьянством? Не Лариса ли отравила собственного отца? Не поэтому ли она была такая странная, когда пришла к ней вечером? Не из-за этого ли Лада почувствовала темное нечто, сгустившееся у нее за спиной? Но горе, скрутившее ее, было так неподдельно! Трудно представить, что она способна была на хладнокровное убийство!

Запыхавшаяся Лада влетела в класс вместе со звонком и с удивлением заметила, что детей мало. И это при том, что сезон гриппа давно прошел. Интересно, что за событие не позволило явиться на урок четвертой части ее учеников?

«Меркнет даже солнца свет в блеске золотых монет…»

Раиса распустила волосы и посмотрела на себя в зеркало. Раньше смоляные волны, обрамлявшие лицо, ее очень красили. Но не теперь. С возрастом щеки обвисли, от носа к уголкам губ протянулись некрасивые складки. И хотя волосы ее были так же густы и красивы, она прятала их, скручивая в узел на затылке. Постаревшее лицо они не спасали, а наоборот, словно подчеркивали увядание. Давно бы остригла, если б не Ленька. Он ей не разрешал. Ленька был моложе на пятнадцать лет, и она не понимала, почему он вообще обратил на нее внимание. Молодой тридцатилетний парень — такие теперь были в селе большой редкостью: все старались уехать в город. А он остался. Устроился электриком. Зарплата маленькая, чуть больше, чем сама Раиса получает на почте. Но зато «левый» заработок есть, и немалый. Правда, платят не всегда деньгами. Дают, кто чем богат: молоко, мясо, мед, варенье. Он все берет. Добрый. И делает на совесть, от души: не только розетки-лампочки, а еще и гвоздь прибить может, дров наколоть, огород вскопать — в общем, на все руки мастер. Для Раисы, муж которой сам ничего делать не умел, да и не хотел, Ленька был просто палочкой-выручалочкой. Часто приходилось его приглашать. Однажды заработался парень у них допоздна, а идти в другой конец села. Он на велосипеде быстро бы добрался, а тут дождь… Ну, не выгонять же на улицу человека? Остался Ленька на ночь, и с тех пор закрутилось у них. Муж, тот ничего и не понял, а в селе-то сразу все узнали. У местных жителей нюх на такие вещи. Раиса по улице шла и чувствовала, как ее из каждого окна взглядами сверлят. А уж обсуждали-то как! Наверное, мозоли на языках повздувались! «Гляньте на нее, при живом-то муже любовника завела! Да кого! В сыновья ей годится!» — шептали вслед. Ну и что? Мужу донести все равно не осмелятся. А и скажут, ему, поди, все равно: давно ее не замечает, а если и смотрит, то будто на муху назойливую, случайно в дом залетевшую. Ему бы на диване лежать и в телевизор пялиться. Лодырь, присосался к ней, как пиявка. Живет на всем готовом, палец о палец не ударит. Ест да спит. И выпить любит — на ее, между прочим, денежки. Тоска, а не жизнь была у Раисы до Леньки, а теперь новыми красками заиграла. Любовь вспыхнула. Ленька такие слова ей говорил, каких она раньше в жизни не слышала. Теперь, когда красота ее поблекла и скукожилась, она вдруг ощутила себя любимой, как никогда прежде и щедро благодарила своего воздыхателя. Чуть не всю зарплату ему отдавала. Эх, были б деньги, уехала бы куда-нибудь из этого прокисшего села, улетела б вместе с Ленькой на море, на заграничный курорт, какие в рекламе по телевизору показывают! Забыла бы опостылевшего мужа и двуличных соседей, которые в глаза улыбаются, а повернись к ним спиной, и у них яд с языков капать начинает. Вот бы они с Ленькой зажили! Дорогие отели, пляжи, бары-рестораны… Сказка!