Избушка на краю омута - [15]

Вот и сейчас Лариса тараторила, собирая в кучу все, что в голову взбредет: об аномальной для мая жаре, о продуктах со скидкой в ближайшем супермаркете, о решении сесть на очередную диету, о последних новостях в мире шоу-бизнеса, потом вновь вернулась к теме продуктов, жалуясь на бесконечный рост цен, вспомнила о надоевшем отце-алкоголике и в который раз заявила, что в ближайшее время непременно выйдет замуж. К этому моменту Лада собрала свои бумаги, закрыла окно и вымыла классную доску. Теперь можно было идти. Она молча пошла к выходу. Неумолкающая Лариса не отставала ни на шаг. К несчастью, она была не только коллегой по работе, но и соседкой по подъезду. Ее квартира находилась на этаж ниже той, где жила Лада, поэтому назойливую трескотню придется слушать всю дорогу. Но Лада уже привыкла к этому за много лет, как и к тому, что Лариса заявлялась к ней в гости чуть ли не каждый вечер, если у нее не было свидания с очередным кандидатом в женихи. Замуж она рвалась страстно, готовая пойти за первого встречного, но почему-то никто ее в жены не брал. После нескольких торопливых встреч несостоявшийся муж сопротивлялся всем ее попыткам продолжить общение, ссылаясь то на занятость, то на болезнь, то просто игнорируя бесконечные телефонные звонки. Лариса атаковала до тех пор, пока не появлялся новый кандидат. Знакомилась по интернету, переписывалась, но до реальной встречи доходило редко. Жила она вместе с отцом-алкоголиком, каждый вечер напивавшимся вдрызг. Тихий незаметный человечек после полулитра горячительного превращался в дикое непредсказуемое существо: мог запустить в дочь тяжелым предметом, ругал матом, все время опрокидывал мебель, шумел — в общем, не давал жить спокойно. Наверное, поэтому Лариса так отчаянно стремилась к замужеству, не из-за желания обрести любовь и семью, а просто, чтобы вырваться из ада. Когда, обычно к ночи, ей становилось совсем невмоготу, она поднималась к Ладе, и при этом у нее было такое просительное и виноватое лицо, что та не могла ей отказать. Проболтав около часа ни о чем, они вместе спускались в квартиру Ларисы — одна она заходить боялась. Если отец спал, а обычно так и было, то Лада возвращалась домой. Но бывало, что, едва приоткрыв дверь, они ее тут же захлопывали, и что-нибудь тяжелое билось в нее с той стороны. Тогда Лариса оставалась ночевать у Лады, которая боялась, что когда-нибудь Лариса к ней переселится. Горемычная соседка и так не раз замечала то, что ей, Ладе, привольно живется одной в трехкомнатной квартире, доставшейся по наследству от тети. Семью Лада так и не завела. Она и не прилагала к поиску мужа никаких усилий, считая, что судьба сама исполнит предначертанное. Все мужчины, обратившие на нее внимание, казались Ладе чужими. Она ждала суженого, как героиня старомодного женского романа, будто не замечая уходящей молодости.

Едва они вышли на школьное крыльцо, как аромат едва пробившейся листвы вскружил голову. Солнечные лучи накрыли теплыми объятиями. Шум резвящихся во дворе детей оглушил. На душе у Лады сразу стало радостно, но радость была с горчинкой, с примесью тревоги. Наверное, это никогда не пройдет. Невозможно забыть то тягостное ноющее чувство, предвидение скорой беды, терзавшее ее в детстве с наступлением мая. Лада хорошо помнила, что с весенним теплом, с подснежниками и пением птиц в Камышовке начинался сезон горя. И хотя она знала и ждала, каждый раз это случалось внезапно. Однажды улица оглашалась воем, протяжным и жутким, означавшим, что в семье кто-то пропал. Потом в течение лета такое случалось регулярно, один-два раза в месяц. В чью-то избу приходила беда, заставляя остальных трястись от страха и гадать, не их ли черед наступит следом. Лишь с холодами деревенские могли вздохнуть спокойно, зная по опыту, что зимой бояться нечего. Говорили, что зло, истребляющее жителей, на зиму впадает будто бы в спячку, как медведь, и никого не трогает до весны.

— Смотри! — Локоть Ларисы больно ткнулся Ладе в бок. — Вон наши смутьяны, Неупокоев и Разгуляев, шушукаются. Опять каверзу замышляют, поди. Или курить собираются.

Лада узнала мальчишек, стоявших на углу школы. Неупокоев держал в руках мятый желтый листок, который оба рассматривали с таким видом, будто это было нечто диковинное. Лариса уже тянула ее за руку, увлекая за собой. Заметив приближение учителей, те вдруг перепугались, а листок, смятый резким движением, исчез в кулаке Бориса.

— Что это там у вас? — Лариса подозрительно посмотрела на спрятанные за спиной руки ученика.

— Это личное, — ответил Неупокоев. Страх исчез, взгляд стал вызывающим.

— Личное у тебя дома, а здесь территория школы. Показывай! — скомандовала Лариса, сгоравшая от любопытства.

— Да перестань, — тихо шепнула Лада, стараясь, чтобы мальчишки не услышали. Неправильно подрывать учительский авторитет, не могла же она при них сказать ей, что это, и правда, не ее дело.

— Любовное письмо у него, — сообщил Разгуляев и хихикнул. — Вам не интересно будет.

— А, так вы любовные письма вместе читаете, что ли? — не унималась Лариса, нависая над ними горой. — Вижу, что врете. Показывайте! Любовные письма давно пишут в электронном виде, а ваши физиономии говорят мне, что вы что-то нехорошее затеяли!