Избушка - [12]

— Но где же Егор? — пробормотала Наташа, блуждая глазами по стволам и кустам. Ей казалось, что стоит ей войти в лес, и сразу станет ясно, где искать мужа. Но они шли уже с полчаса, а все становилось только запутаннее.

— Мне вон туда, — лесник показал рукой. — Еще немного пройти — и будет поляна, а там и до лесничества недалеко. Вы как?

— Я… тут похожу, — пробормотала Наташа. Ей вдруг надоел этот равнодушный лесник, этот дрянной лес с его свежим воздухом, хотелось расплакаться и броситься на землю. Но ничего такого она не сделала, попрощалась с лесником и осталась стоять на дорожке посреди тихой чащи, глядя, как исчезает среди деревьев силуэт всадника.

Потом тихонько пошла вперед. Ей уже стало ясно, что никого она не найдет, что Егор, наверное, и правда забурился с местными алкашами на рыбалку или к какой-нибудь дачнице нетяжелого поведения, а она тут лазит по лесу, где ее жрут комары и вообще ничего не понятно. Наташа всхлипнула. Сидеть бы сейчас дома на диване, пить чай и смотреть сериал, а этого подлеца пусть ищет полиция, если хочет!

Она брела, опустив голову, механически переставляя ноги, как вдруг заметила еле заметную тропинку, уходящую влево. Так, какую-то ниточку, слегка обозначенную примятыми незнакомыми цветами. Она свернула и пошла влево, бездумно и устало.

Тропинка петляла между папоротниками и костяникой, и вскоре едва не на каждом шагу ей начали встречаться грибы — маслята, белые, подберезовики, сыроежки, лисички. «Как грибов много, — безразлично подумала она, — а я и корзинку не взяла».

«Не сюда ли Егор ходил?» — появилась вдруг мысль. Он же хвастался, что место нашел грибное! Она вскинула голову, пошла веселее, внимательно глядя по сторонам.

И остановилась, прижав руки к внезапно застучавшему сердцу. Метрах в пятидесяти от нее виднелось какое-то темное бревенчатое строение, частично закрытое кустами разросшейся черемухи, с дороги и не заметишь. Наташа подошла ближе.

Несомненно, это была та самая избушка, о которой ей говорил Егор. Но какая же она старая! Бревна выцвели от времени, поросли сухим кружевным лишайником снизу, небольшие окошки — с носовой платок, не больше — были до того грязны, что казались непрозрачными, дверь, трухлявая, словно обкусанная по краям неумолимым временем, висела на одной петле. Но главное — избушка стояла на сваях. Кривовато стояла, чего уж там, накренившись, оттого, верно, и дверь болталась в воздухе. На крыше росла трава, живописно свешиваясь на стреху, и какой-то пышный куст, грозивший стать в свое время березкой.

У Наташи, разглядывающей все это с безопасного расстояния трех метров, избушка вызвала удивительное отвращение. Хотя домик казался довольно крепким, у Наташи он вызвал ощущение, какое испытываешь при виде какой-то слизи, гниения и распада. Это как возьмешь в руку крепкую красную картофелину, чтобы почистить в суп, и вдруг пальцы провалятся в черную, дурно пахнущую слизь, хотя ничто, казалось бы, не предвещало… Она даже морщилась брезгливо, хотя демонстрировать неприязнь тут было некому. Но как бы там ни было, следовало заглянуть внутрь: а вдруг Егор там?

Она подошла ближе, задержала дыхание и, держась так, чтобы не коснуться невзначай старого дерева, поднялась на носках, чтобы заглянуть внутрь.

И вскрикнула, тут же зажав себе рот ладонью, словно глотнула ненароком какого-то яда. Она увидела Егора: он лежал на полу, прислонившись то ли к стене, то ли к лавке, закинув голову, весь в паутине и грязи, наверное, без сознания. При этом на его лице, что напугало ее еще больше, было какое-то подобие бессмысленной пьяной улыбки.

— Егор! — позвала она дрожащим голосом. — Его-ор, это я!

Он не пошевелился, и Наташа вдруг испугалась с новой силой: а если он не пьяный, не без сознания, а мертвый? Вдруг ему стало в лесу плохо, и он поэтому забрался сюда? Она собралась с силами и заглянула еще раз. Егор лежал все так же, и вокруг него не было насекомых, которые летней порой сопровождают своим тяжелым жужжанием любое неосторожно оставленное без присмотра мертвое тело.

Она потопталась возле избушки, в отчаянии огляделась по сторонам — нет ли кого, кто придет на помощь. Никого не было, лишь глухо шумел вершинами лес, да вдалеке резко кричала птица. Может, сбегать к леснику и попросить его прийти и помочь?

Наташа не очень хорошо представляла себе, куда идти, а после ужасной находки в голове все путалось. И вот, уговаривая себя и заранее брезгливо морщась от какого-то неприятного запаха, она полезла в избушку, благо дверь была не заперта. Лезть было непросто, но она как-то подтянулась, все телом налегла на порог, вся перемазавшись в пыли и грязи, с содроганием вдыхая затхлый запах, пробралась к Егору и принялась его трясти за плечи. Голова у него моталась как у мертвого, Наташа снова запаниковала и что было сил потащила мужа наружу.

Не тут-то было: она не сдвинула тело ни на сантиметр. Она тянула его за руки, повторяя со слезами: «Егор, да Егор же!» Кожа его была сухой и прохладной, не холодной, как лед, и это ее обнадежило: значит, живой, не умер. Мертвые, они как лед, она уж знала.

Но почему-то она никак не могла его выволочь не то что наружу, а хотя бы ближе к выходу, хотя Егор не был таким уж тяжеловесом: он ходил в тренажерный зал, следил за весом и перед отпуском, она точно знала, весил не более семидесяти килограммов.