Избранный - [38]

— Увидимся в следующий раз.

Джордж беспомощно повел плечами. Ему хотелось этого не больше, чем рабби Цвеку, однако же он знал, что новой встречи не избежать.

Вскоре появилась и Белла.

— Не волнуйся, — не успев подойти к отцу, сказала она. — Я сказала ему, что мы его обязательно заберем. Он успокоился. Папа, — она приблизилась к нему, — Норману здесь не место. Надо забрать его домой. Он здесь с ума сойдет.

— Да-да, — ответил рабби Цвек. — Непременно, непременно. Сперва узнаем, где он их достает. А потом заберем его домой.

— Но ведь мы никогда этого не узнаем, — заметила Белла.

— Узнаем, узнаем. — Его так и подмывало рассказать ей о новой улике, но он так радовался этой находке, что не хотел делиться радостью ни с кем. — Узнаем, узнаем, — повторил он, и Белла подивилась отцовской уверенности.

К автобусной остановке шли в молчании. Рабби Цвек сказал себе, что в этот же вечер поедет по адресу в бумажке, — но как объяснить Белле, куда он едет? Придется, да простит его Господь, выдумать какой-нибудь предлог. Белла же раздумывала над собственной тайной: как возместить деньги из лавки, пока отец не заметил недостачи.

Родители Билли уже были на остановке. Приблизившись, рабби Цвек заметил, что мать Билли, зарывшись лицом в большой носовой платок, сотрясается от рыданий. Возле нее в замешательстве стоял Джордж с абажуром в руках, дожидаясь, пока жена выплачет все слезы. Когда пришел автобус, он с нежностью препроводил ее в салон. Рабби Цвек вошел за ними. Он вспомнил, как назойливо женщина вела себя в палате, однако теперь усматривал в этом признак стойкости. В проходе он дотронулся до спины Джорджа. Тот обернулся, благодарно кивнул.

— Это всё напряжение, — сказал он. — Это всё вечная тревога.

— Понимаю, понимаю, — отвечал рабби Цвек. Ему ли не знать, что такое цорес.

11

Рабби Цвек вышел из автобуса возле парка. Стемнело, и сама его авантюра, как и незнакомые окрестности, наполняли душу страхом, но вместе с тем и приятным волнением. Он поднял воротник пальто и украдкой огляделся. Стороннему наблюдателю могло показаться, будто рабби играет в сыщика. Он неслышно шагал по тротуару, стараясь держаться ближе к стенам домов. Время от времени повторял в уме адрес. Сто три — то есть пройти ему предстояло немало, а именно сто три дома, потому что дома здесь были только с одной стороны улицы. Он надеялся, что застанет нужного человека, что тот занимается своим делом не только в светлое время суток. Конечно, можно было сперва позвонить. Но по зрелом размышлении рабби Цвек решил, что разумнее не предупреждать о визите. Он поймает его с поличным, застигнет врасплох.

Предлога для отлучки он не придумал, но, когда Белла спросила (он уже застегивал пальто), рабби Цвек, к собственному удивлению, тут же ответил:

— Миссис Гольден позвала меня в гости. Сегодня утром в лавке. Я иду к ней на ужин. Но предупредил, что после ужина приду. Зачем мне ужинать у миссис Гольден, у нас и дома еды полно. — Он сам чувствовал, что разболтался и переигрывает. Его слова легко проверить. Он надеялся, что Белла, если и не поверит, то хотя бы поймет, что ему действительно нужно отлучиться.

Она улыбнулась, помогла застегнуть пальто. Белла догадывалась, что его уход имеет какое-то отношение к Норману, и злилась на Нормана за то, что отец из-за него вынужден врать. Чем всё это кончится? Белла проводила взглядом спускавшегося по лестнице отца. Содрогнулась при мысли о том, что брат умудрился впутать их в свое безумие. Оба всё знают, однако же покрывают вора. Она позволила, даже помогла Норману украсть выручку, хотя прекрасно понимала, зачем ему деньги. Ее отец, быть может, в эту самую минуту договаривается, чтобы Нормана выпустили из психушки, при том что оба отдавали себе отчет: для его же блага ему лучше остаться там. Они не могли допустить, чтобы он мучился, хотя, положа руку на сердце, и она, и ее отец страдали невыносимо. Оба прониклись помешательством Нормана, приспособились к нему, даже приукрасили, чтобы оно выглядело «прилично». Оба равно виновны. В глубине души Белла понимала: будет лучше, если о брате позаботятся чужие. Она годами крепила в себе уверенность, будто Норман чудит нарочно, чтобы свести их с ума. Она вынуждена на него злиться. Эта злость, как ничто другое, помогала Белле сохранить рассудок. Если мешается ум, родных лучше в это не втягивать.

Рабби Цвек остановился, сверился с номером дома. Двадцать пять. Идти еще долго. Ему казалось, что он прошел уже два таких квартала, как его собственный, то есть в общей сложности домов тридцать. Однако лепившиеся друг к другу дома его квартала не могли похвастаться ни просторными палисадниками, ни боковыми входами. Там, где он жил, с соседями общались не по велению сердца, а потому, что при такой плотной застройке этого было не избежать. Здесь же, наверное, с соседями не знаются вовсе, подумал он.

Из дома он уходил в раздражении, полный решимости наказать Норманова поставщика. Сейчас же, когда цель была уже близка, пыл его поутих. Вдобавок он сознавал и собственную немощь, и полное незнакомство с тем миром, в который вот-вот войдет. Даже если этого остановишь, размышлял он, где гарантия, что Норман не отыщет другого? Может, лучше все-таки пока оставить его в больнице, подумал рабби Цвек, но вспомнил о Билли и прочих