Избранные - [7]

Но все же, как члены Элитного отряда нашли меня? Откуда на документе подписи моих родителей? Я отказываюсь во все это верить. И пока я не найду достоверных доказательств…пока я не увижу их глаза и не прочту в них, что они действительно меня продали, я не поверю в это.

Я позволяю главному подвести меня к Аните и покорно усаживаюсь сверху. Нет смысла сопротивляться — они в пять раз сильнее меня, а моя попытка к бегству только уведет меня дальше от правды. Я больше никому не поверю, и если мне действительно хочется узнать, что случилось с моими родителями, о каком даре шла речь, и обрести свободу, то мне придется выполнять то, что мне не нравится.

— Куда мы едем? — спрашиваю я, поворачивая коня в обратную сторону.

Главный, ехавший спереди, оборачивается, и издает настолько тихий, умиротворенный вздох, что он почти кажется мне шепотом утреннего ветра:

— Мы едем в Лакнес. Во дворец Спасителей.

Глава четвертая Адриан

Мне нужно больше душевного тепла, чем я заслуживаю.

Франц Кафка. Письма к Фелиции.

Давина склоняется предо мной в низком реверансе, открывая взгляду глубокий вырез платья, украшенный драгоценными камнями. Я пристально смотрю на то, как она старательно прячет улыбку и отводит разноцветные глаза, а затем бегло кидает на меня взгляд — и снова опускает. В эти кошки-мышки она играла со мной вот уже неделю, ошибочно полагая, что дразнит меня.

— Ваше высочество, должно быть, страшно занят, — проговорила она заигрывающим голоском, и оба ее глаза — карий и зеленый — маняще сверкнули.

Я вздохнул, откинувшись на спинку стула. Мы находились в одном из роскошно обустроенных залов королевских катакомб — он практически с точностью воссоздавал официальный королевский зал. Здесь были огромные люстры, золотистые ковры, два огромных трона, имитированные окна и длинные красные занавеси, служащие декорациями. Несмотря на все это изобилие, от которого у меня обычно рябило в глазах, здесь было мрачно и темно, что не могло компенсировать даже большое количество люстр.

Как она справедливо заметила, дел у меня было по горло, поэтому я поерзал на троне, стараясь скрыть раздражение. Обычно на троне положено сидеть только отцу и матери, но едва ли они станут протестовать против моего желания наконец-то взяться за королевские обязанности, от которых я успешно отлынивал последние пять лет.

— Вы что-то хотели, Давина? — спросил я, пробегая по ней взглядом.

Давина выпрямляется, и ее глаза сверкают необычным блеском.

— Вообще-то, я хотела бы поговорить с вашим отцом…

— Что ж, говорите. Зачем просить аудиенции у меня? Насколько я помню, я не секретарь короля.

Это утверждение очень сомнительно, но мне претит мысль о том, что папа решил сделать из меня своего мальчика на побегушках. В последнее время все, чем я занимаюсь — это выполняю его приказы, а не готовлюсь к роли будущего правителя. Но, как обычно, на любое мое раздражительное высказывание папа реагирует лишь презрительным взглядом и фразой «ты еще не король и не факт, что когда-нибудь им станешь». Что ж, справедливо.

Давина подается вперед и светлая прядь, скользящая по ее щеке, игриво колышется.

— Вы не понимаете, ваше высочество, — заискивающе улыбнувшись, продолжает она, — речь идет о нашем прогрессе в Солнечном городе.

А вот это могло бы немного меня заинтересовать. Чуть подавшись вперед, я смотрю на нее уже менее скучающим взглядом:

— Продолжай.

Давина выпрямляется, сложив руки на груди:

— Многие из нас уже достаточно сильны, чтобы полностью сдерживать магию нескольких Просветителей одновременно. Оракул передала сведения о наших успехах королю, и он очень доволен.

— Что ж, я рад. Что-то еще?

— Сегодня прибывает еще одна ученица. Говорят, что ее род очень силен. Судя по всему, она сможет сослужить отличную службу королю, — она чуть медлит, а затем заговорщицки подмигивает мне: — и вам, ваше высочество.

— Неужели Искупители нуждаются в пополнении? — ухмыляюсь я, — впрочем, я осведомлен об этом. Я лично послал за ней капитана Элитного отряда и его лучших бойцов. Чем вести пустые разговоры, ты бы лучше сообщила мне, когда она приедет.

Давина ласково улыбается, приближаясь ко мне ближе и оказываясь на достаточно непочтительном расстоянии от трона. Приподняв брови, я наблюдаю за тем, как она принимается медленно расшнуровывать свой корсет:

— Я думала, я смогу доставить вам больше наслаждения, чем пустые разговоры.

Еще немного и я потеряю всякое самообладание, и отнюдь не в том смысле, в каком хотелось бы Давине. Раздраженно вздохнув, я отвожу взгляд, стараясь не ставить ее в неловкое положение:

— Давина, вы смогли бы доставить мне куда больше наслаждения, если бы выполняли свои обязанности, оставаясь одетой. Кажется, моя репутация бежит впереди меня? — невесело усмехаюсь я. — Ваша красота заслуживает восхищения, но, поверьте, я — последний человек, от которого вам хотелось бы его получить.

Давина застывает на месте. Ее щеки густо краснеют, и она деревянными пальцами старательно зашнуровывает корсет обратно. Я ожидал от нее неловких высказываний или сожалений с примесью стыда, но она лишь поднимает на меня ледяные глаза и произносит: