Избранные труды - [270]

Следует заметить, что Ж. Пинатель, сопоставляя в своем учебнике концепции преступности американских и советских криминологов, пишет, что «социологическая американская криминология не отличается существенно от советской криминологии. Только американская социологическая криминология уменьшает важность экономического фактора в пользу культурного»[1243].

С приведенным положением можно согласиться лишь в одном – с преувеличением американскими криминологами значения социально-культурного фактора в системе причин преступности.

Что же касается сходства американской и советской концепции причин преступности, то такое утверждение глубоко ошибочно либо вследствие некомпетентности Ж. Пинателя, либо вследствие идеологической установки его на концепцию «конвергенции» (сближения капитализма с социализмом).

Даже в лучших вариантах теории социальной дезорганизации Р. Квинни, Э. Шура, Р. Кларка и др. есть существенный недостаток, принципиально отличающий их от социалистической доктрины причин преступности. Оставаясь буржуазными исследователями, они идеалистически рассматривают противоречия буржуазного общества как субъективно-управленческие ошибки правительства, а не как объективные антагонизмы, внутренне присущие эксплуататорской системе. Отсюда установка на либеральный реформизм.

Классовая принадлежность и имущественное положение как причины преступности – концепция, которая относится к числу дискуссионных, но распространенных в буржуазной криминологии теорий. Она тесно связана с острой проблемой преступности «белых воротничков». Одновременно эта теория дает представление о том, как извращается в буржуазной социологии марксистское понимание классов и затушевывается классовый подход к решению криминолого-правовых проблем. Эти теории показывают также отношение буржуазных криминологов к оценке социально-экономических факторов преступности. Прежде всего подавляющее большинство современных криминологов не поддерживает распространенного в прошлом веке воззрения на бедность как основную причину преступности. Сатерленд, Кресси, Мертон, Шур и многие другие крупнейшие криминологи-социологи отмечают, что бедность сама по себе как низкий экономический уровень населения без определенной психологической установки на нее неимущих – чувства отчаяния, несправедливости и т. д., не может выступать в роли причины преступности. Это положение иллюстрируется тем, что уровень преступности не всегда коррелирует с бедностью и богатством в разных странах мира (например: преступность в «богатых» США и в «бедной» Индии). С другой стороны, существует «беловоротничковая» и организованная преступность, которая связана с богатством, а не бедностью: greed, not need («алчность, а не нужда»). В криминологии ФРГ для обозначения преступности, проистекающей из богатства, выработан специальный термин «Wohlstandkriminalität» или «Profitkriminalität», т. е. «преступность благосостояния», или «преступность процветания». Во французской криминологии эта преступность обозначена понятием «Criminalité du bien – être».

Напрасно только буржуазные криминологи называют преступность имущих классов новым явлением, якобы связанным с XX в. Известно, что К. Маркс в «Капитале» привел слова английского экономиста Деннинга о том, что если капиталисту обещаны 300 % прибыли, то не существует преступления, которого он не совершил бы во имя нее.[1244] К. Марксу, а не Р. Мертону, как нередко можно прочесть в буржуазной литературе, принадлежат слова о том, что чувство ущемленности зависит не от того или иного экономического уровня лица, а от разницы благосостояния его и других лиц. К. Маркс для иллюстрации приводил такой пример: если оба соседа живут в одинаково маленьких домиках, то они вполне довольны своим жильем. Если же один сосед выстроит более высокий дом, то другому соседу этот дом покажется дворцом, а его собственный – жалкой хижиной.

В роли социально-экономических условий преступности выступает не просто тот или иной материальный уровень населения или отдельных его групп, а разница в экономическом положении классов, а также иных социальных общностей. Эта разница и составляет ведущий антагонизм капиталистической формации между трудом и капиталом, между бедностью и богатством. Он, в свою очередь, обусловлен антагонизмом между общественным производством и частнособственническим присвоением его результатов.

Эти противоречия всемерно обострились в современную эпоху общего кризиса империализма. Международное совещание коммунистических и рабочих партий, отражающее мнение народных масс различных государств мира, записало в своем Основном документе: «Научно-техническая революция ускоряет процесс обобществления экономики; в условиях господства монополий это ведет к воспроизводству социальных антагонизмов в еще больших масштабах и с еще большей остротой. Не только обостряются все прежние противоречия капитализма, но и порождаются новые. Это – прежде всего противоречия между необычайными возможностями, открываемыми научно-технической революцией, и препятствиями, которые капита лизм выдвигает на пути их использования в интересах всего общества, обращая большую часть открытий науки и огромные материальные ресурсы на военные цели, расточая национальные богатства. Это – противоречие между общественным характером современного производства и государственно-монополистическим характером его регулирования. Это – не только рост противоречий между трудом и капиталом, но и углубление антагонизма между интересами подавляющего большинства наций и финансовой олигархией.