Избранные труды - [240]

Столь серьезные политико-экономические изменения в государстве не могли не повлиять и на преступность. Прежде всего преступность показала определенную тенденцию к снижению как в целом, так и по конкретным видам преступлений. В 1927–1929 гг. число возбужденных следствием дел сократилось на 15,5 %[1100]. Отдельные колебания в динамике преступности объяснялись не реальным ростом преступных проявлений, а рядом таких обстоятельств, как амнистия 1927 г., в результате которой были освобождены из заключения некоторые не исправившиеся преступники, более интенсивная борьба с преступностью, улучшение работы следствия и дознания, повышение активности общественности в борьбе с преступлениями, возросшая частота обращений населения в суды по мелким преступлениям (дела частного обвинения стали достигать ⅔ всех дел о преступлениях против личности).

За 1928 г. в народные суды Российской Федерации поступило 1 623 432 уголовных дела. По ним было осуждено 955 629 лиц. Таким образом, на 100 000 населения приходилось 1607 уголовных дел и 952 осужденных.

Структура преступности с точки зрения соотношения тяжких и менее тяжких преступлений в РСФСР представлялась в следующем виде: число осужденных за особо опасные преступления – 5,6 % (5101 человек), за опасные преступления – 24,3 % (223 355 человек), за мелкие преступления – 70,1 % (690 793 человека)[1101].

Удельный вес осужденных за контрреволюционные преступления был невелик. В 1928 г. за контрреволюционную преступность было осуждено 1027 человек, или 0,12 % к общей массе осужденных. Среди них первое место занимали контрреволюционная агитация и пропаганда – 62,1 %, второе и третье место – террористические акты – 17,6 % и вредительство – 8,9 %.

В связи с проведением политики ликвидации кулачества как класса частнокапиталистические элементы города и деревни стали переходить к крайним формам классового сопротивления – террористическим актам. В 1928 г. число осужденных за террористические акты из числа всех контрреволюционных преступлений составило 29,9 %, в 1929 – 52,4 %, в 1930 – 35 %, в 1931 г. – 22,5 %. По данным Верховного Суда РСФСР за 1928 г. в числе всех участников террористических актов выступали 95 % кулаков и 5 % середняков[1102].

Из других видов преступлений наибольшее распространение имели преступления против порядка управления, куда УК РСФСР 1926 г. отнес хулиганство и самогоноварение, затем преступления против личности, где основную массу (70 %) составляли оскорбление, клевета и побои[1103]. Третье место занимали имущественные преступления – 22 % к общей массе осужденных. Из них 58,98 % падало на простую кражу. Наиболее опасный контингент преступников после классовых врагов, подрывавших «тихой сапой» и открытым террором политические и экономические основы Советского государства, составляла деклассированная нетрудовая прослойка, из которой формировалась профессиональная и рецидивная преступность[1104].

Все еще немалый процент преступников приходился на безработных. Так, в числе воров более 12 % приходилось на безработных. За 1926 г. число безработных, осужденных в городах, составило 27 656 человек.[1105]

В период наступления социализма по всему фронту и создания колхозного строя (1929–1932 гг.), завершения социалистической реконструкции народного хозяйства и победы социализма в СССР (1933–1937 гг.) в стране происходят кардинальные политические и социально-экономические преобразования. Ими завершается в основном первый этап развития советского общества – переход от капитализма к социализму. Значительный рост уголовных дел в этот период о хищениях социалистической собственности, должностных и хозяйственных преступлениях – прямой показатель наступательной политики Советского государства на всех фронтах. В эти годы издается целая серия уголовных законов, направленных на охрану социалистического хозяйства и социалистической собственности (например, Закон от 7 августа 1932 г., постановление ЦИК и СНК СССР от 22 августа 1932 г. «О борьбе со спекуляцией» и многие другие).

В структуре и динамике преступности рассматриваемого периода обращает на себя внимание резкое возрастание удельного веса дел о должностных преступлениях и посягательствах на социалистическую собственность. Во многом это объяснялось весьма значительным усилением борьбы с посягательствами на социалистическую собственность и народное хозяйство, заметным ростом самого государственного аппарата, а также серьезными перегибами в репрессивной политике в связи с ошибочной установкой об усилении классовой борьбы по мере движения советского общества к социализму. Так, в одной только Московской области в 1933 г. было осуждено за должностные преступления 8847 рядовых колхозников[1106]. В стране были районы, где от ¼ до ½ председателей колхозов и сельсоветов осуждались за должностные преступления, главным образом за халатность, где в большинстве случаев следовало обходиться мерами дисциплинарного порядка.

Абсолютный и относительный рост судимости за имущественные преступления в 1932–1934 гг. произошел за счет осужденных за хищения общественного имущества. При этом от 50 до 60 % составляли осужденные за незначительные хищения.