Избранные труды - [216]

Изменение терминологии не случайность. Оно отражает изменения в понятии невменяемости. Старый УК говорил об «отсутствии уголовного действия» при невменяемости, новый – об «отсутствии вины» в деянии лица. Вина же, как отмечалось, – оценочный упрек суда неправильному выбору субъектом поведения. Деяние может содержать состав и даже быть противоправным, но не виновным с точки зрения упречности. Отсюда сразу две неясности: как можно говорить о деянии при невменяемости, когда всякое деяние предполагает мотивированность и целенаправленность, а активность не вменяемых лиц лишена этих свойств поведения? Каким образом деяние невменяемого оказывается соответствующим составу, коль скоро по господствующему воззрению умысел, мотив, цель входят в субъективные признаки состава?

Другие изменения в институте невменяемости коснулись перечня психических болезней (так называемого биологического критерия невменяемости). По одобрительному мнению ряда комментаторов, этот перечень стал более систематизированным, широким и отражает достижения современной психиатрии. Главная новелла состоит в расширении понятия психических заболеваний за счет введения понятия «другие тяжелые душевные аномалии» («schweren anderen seelischen Abartigkeiten»). Но как раз это нововведение вызывает на практике и в теории горячие споры. Диспутанты – теоретики и практики, юристы и психиатры – по-разному истолковывают понятие «аномалии». Авторы УК, как отмечается в литературе, имели в виду охватить им главным образом психопатов, для которых, в отличие от психозов и слабоумия, не характерно «разрушение ядра личности», когда интеллект относительно сохранен.

Однако в буржуазной психиатрии отсутствует ясность в учении о психопатах. Наиболее известные теории немецкого психиатра Курта Шнейдера и американского психиатра Мак Корда оказались на практике мало пригодны. Для буржуазной психиатрии типично чрезмерное расширение понятия психопатии. В число психопатов включаются асоциальные типы, алкоголики, сексопаты, невротики, лица, совершившие преступление в состоянии физиологического аффекта.

Поэтому участники многочисленных дискуссий о невменяемости пришли к пессимистическому заключению: хотя § 20 более четко систематизировал виды психических болезней как медицинского основания невменяемости, в целом институт невменяемости вследствие введения в него многих оценочных категорий («глубокое», «острое» заболевание и понятие «иные душевные аномалии») понес серьезный урон. Расшатаны границы общей превенции и блокирован принцип вины. И если бы урон ограничивался чисто теоретическим аспектом, но указанные новеллы сделали норму о невменяемости каучуковой, любой адвокат в «соучастии» с судебным психиатром всегда сможет доказать, что их подзащитный и подэкспертный «психически аномален», и добиться его безнаказанности. Хотя западногерманские теоретики не очень уверенно оговариваются, комментируя § 20, что суды будут стремиться к более узкому толкованию аномалий, чем хотели бы иные психиатры[991], но гарантий этому дать никто не может. История же института невменяемости в буржуазном праве красноречиво свидетельствует, что этот институт издавна был привилегией для высокопоставленных, а главное «гонорароспособных» преступников. Это не составляет секрета для трезвомыслящих западногерманских правоведов. Они так и вопрошают: «Не требуется ли реставрация «узкого» понятия психической болезни, чтобы устранить криминально-политическую угрозу?»[992]

Дискуссионен также и весьма актуальный с учетом уровня алкогольной преступности в ФРГ вопрос о невменяемости лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения. Можно ли и их считать невменяемыми по признаку «иная тяжелая психическая аномалия»?

В УК ФРГ отсутствует норма, которая бы четко, как это делает, например, § 15 (3). УК ГДР, предусматривала, что лица, совершившие преступление в состоянии простого алкогольного опьянения, вменяемы. Отсюда снова та самая «свобода рук» для практики, о которой не раз уже говорилось применительно к другим уголовно-правовым институтам.

Прибегнув к систематическому толкованию § 64, который регулирует помещение в терапевтическое учреждение для алкоголиков и наркоманов, а также § 330а, можно заключить, что алкогольное или наркотическое опьянение могут признаваться основанием для признания лица невменяемым. В частности, § 330а гласит: «(1) Кто умышленно или неосторожно поставит себя в состояние опьянения алкогольными напитками или другими одурманивающими средствами, наказывается лишением свободы до 5 лет или денежным штрафом, если он в этом состоянии совершит противоправное деяние и не может быть за него наказан, так как вследствие алкогольного состояния был невменяем или невменяемость не исключалась».

Какой безбрежный простор для судейского усмотрения дают такие нормы об алкогольной невменяемости, в доказательствах не нуждается. В солидном комментарии по этому поводу мы читаем: «Содержание в крови алкоголя более 3 промилле… близко к невме няемости, в пределах же 2 промилле – уменьшенная вменяемость»[993]. «Близко к невменяемости» – что это? Аналогия невменяемости? Новая конструкция института невменяемости вполне ее допускает.