Избранные стихотворения и проза - [45]

Или очуметь вы боитесь от этой неустанной беременности?

Или, по-вашему, плохи законы вселенной и их надобно сдать

в починку?

Я же знаю, эта сторона в равновесии, и другая сторона в

равновесии.

Эта минута добралась до меня после миллиарда других,

лучше её нет ничего.

И это не чудо, что столько прекрасного было и есть среди

нас,

Гораздо чудеснее чудо, что могут среди нас появляться и

негодяй и неверный.

24

Я Уолт Уитман, я космос, я сын Манхаттана,

Буйный, дородный, чувственный, пьющий, едящий,

рождающий,

Не слишком чувствителен, не ставлю себя выше других или

в стороне от других,

И бесчинный и чинный равно.

Прочь затворы дверей!

И самые двери долой с косяков!

Кто унижает другого, тот унижает меня,

И всё, что сделано, и всё, что сказано, под конец возвращается

ко мне.

Сквозь меня вдохновение проходит волнами, волнами, сквозь

меня поток и откровение.

Проходя, я говорю мой пароль, я даю знак демократии,

Клянусь, я не приму ничего, что досталось бы не всякому

поровну.

Сквозь меня так много немых голосов,

Голоса несметных поколений рабов и колодников,

Голоса больных и отчаявшихся, и воров, и карликов,

Голоса циклов подготовки и роста,

И нитей, связующих звёзды, и женских маток, и влаги

мужской,

И прав, принадлежащих унижённым,

Голоса дураков, калек, плоскодушных, презренных, пошлых,

Во мне и воздушная мгла, и жучки, катящие навозные

шарики.

Сквозь меня голоса запретные,

Голоса половых вожделений и похотей, с них я снимаю

покров,

Голоса разврата, очищенные и преображённые мною.

Я не зажимаю себе пальцами рот, с кишками я так же нежен,

как с головою и сердцем,

Совокупление у меня не в бóльшем почёте, чем смерть.

Верую в мясо и его аппетиты,

Слух, осязание, зрение — вот чудеса, и чудо — каждый

отброс от меня.

Я божество и внутри и снаружи, всё становится свято, чего

ни коснусь,

Запах пота у меня подмышками ароматнее всякой молитвы,

Эта голова превыше всех библий, церквей и вер.

Если и чтить одно больше другого, так пусть это будет моё

тело или любая частица его,

Прозрачная форма моя, пусть это будешь ты!

Затенённые подпорки и выступы, пусть это будете вы!

Крепкий мужской резак, пусть это будешь ты!

Всё, что вспашет и удобрит меня, пусть это будешь ты!

Ты моя богатая кровь! Молочные, струистые, бледные

волокна моего бытия!

Грудь, которая прижимается к другим грудям, пусть это

будешь ты!

Мозг, пусть это будут твои непостижимые извилины!

Корень мокрого аира! пугливый кулик! гнездо, где двойные,

бережно хранимые яйца! пусть это будете вы!

Вихрастое спутанное сено волос, борода, мышцы, пусть это

будете вы!

Переливчатые соки клёна, фибры мужской пшеницы, пусть

это будете вы!

Солнце, такое щедрое, пусть это будешь ты!

Пары, озаряющие моё лицо и темнящие, пусть это будете вы!

Потные потоки и рóсы, пусть это будете вы!

Ветры, чьи детородные части нежно щекочут меня, пусть это

будете вы!

Мускулистая ширь полей, ветки живого дуба, любящий

бродяга по моим кривым перепутьям, пусть это

будете вы!

Руки, что я пожимал, лицо, что я целовал, всякий смертный,

кого я только коснулся, пусть это будете вы!

О, я стал бредить собою, вокруг так много меня, и такого

сладкого,

Каждая минута, какова бы она ни была, во мне вызывает

радость,

Я не в силах сказать, как сгибаются лодыжки моих ног и

в чём причина моего малейшего желания,

В чём причина той дружбы, которую я излучаю, и той,

которую получаю взамен.

Я поднимаюсь к себе на крыльцо и останавливаюсь, чтобы

подумать, верно ли, что оно существует,

Утренняя заря, что сверкает в окне, для меня больше, чем

метафизика книг.

Увидеть зарю!

Маленький проблеск света заставляет увянуть огромные и

прозрачные тени.

Воздух так приятен на вкус…

25

Страшное, яркое солнце, как быстро ты убило бы меня,

Если б во мне самом не всходило такое же солнце.

Мы тоже восходим, как солнце, такие же страшные, яркие,

Своё мы находим, о душа, в прохладе и покое рассвета.

Моему голосу доступно и то, куда не досягнуть моим глазам,

Когда я верчу языком, я обнимаю миры и миллионы миров.

Зрение и речь — близнецы, речь не измеряется речью,

Она всегда глумится надо мной, она говорит, издеваясь:

Уолт, ты содержишь немало, почему ты не дашь этому

выйти наружу?

Ну, довольно издеваться надо мною, слишком много

придаёшь ты цены произнесению слов,

Разве ты не знаешь, о речь, как образуются под тобою

бутоны?

Как они ждут во мраке, как защищает их стужа?

Ни писание, ни речь не утверждают меня,

Всё, что утверждает меня, выражено у меня на лице,

И когда мои губы молчат, они посрамляют неверных.

31

Я верю, что листик травы не меньше подёнщины звёзд,

И что не хуже их муравей, и песчинка, и яйцо королька,

И что древесная жаба — шедевр, выше которого нет,

И что черника достойна быть украшением небесных гостиных

И что тончайшая жилка у меня на руке есть насмешка над

всеми машинами,

И что корова, понуро жующая жвачку, превосходит любую

статую,

И что мышь — это чудо, которое может одно пошатнуть

секстильоны неверных.

Во мне и гнейс, и уголь, и длинные нити мха, и плоды,

и зёрна, и коренья, годные в пищу,

Четвероногими весь я доверху набит, птицами весь я начинён,

И хоть я не спроста отдалился от них,

Но стоит мне захотеть, я могу позвать их обратно.

Пускай они таятся или убегают,