Избранные стихотворения и проза - [32]

с фермерами, готовящими свой урожай,

В широком безотчётном пейзаже страны моей, с лесами, с

озёрами,

В этой воздушной неземной красоте (после буйных ветров и

шквалов),

Под аркою неба предвечерней поры, которая так скоро

проходит, с голосами детей и женщин,

Я видел многодвижные приливы-отливы морей, я видел

корабли под парусами,

И близилось богатое лето, и все поля были в хлопотливой

работе.

И бесчисленны были людские дома, и в каждом доме была

своя жизнь,

И вскипала кипучесть улиц, и замкнуты были в себе

города, — и вот в это самое время

Явилось облако, явился длинный и чёрный шлейф,

И я узнал смерть, её мысль и священное знание смерти.

И это знание смерти шатает теперь рядом со мною с одной

стороны,

И эта мысль о смерти шагает рядом со мною с другой

стороны,

А я — посредине, как гуляют с друзьями, взяв за руки их,

как друзей,

Я бегу к бессловесной, таящейся, всё принимающей ночи,

Вниз к берегам воды по тропинке у болота во мраке,

К тёмным торжественным кедрам и к молчаливым елям,

зловещим, как призраки.

И певец, такой робкий со всеми, не отвергает меня,

Серо-бурая птица принимает нас, трёх друзей,

И поёт нам славословие смерти, песню о том, кто мне

дорог.

Из глубоких неприступных тайников,

От ароматных кедров и елей, таких молчаливых, зловещих,

как призраки,

Несётся радостное пение птицы.

И очарование песни восхищает меня,

Когда я держу, словно за руки, обоих ночных сотоварищей,

И голос моей души поёт заодно с этой птицей.

Ты, милая и ласковая смерть,

Струясь вокруг мира, ты, ясная, приходишь, приходишь,

Днём и ночью, к каждому, ко всем,

Раньше или позже, деликатная смерть!

Слава бездонной вселенной

За жизнь и радость, за вещи, за любопытные знания,

И за любовь, за сладкую любовь — но слава! слава! слава!

Верным и хватким рукам, холодящим объятиям смерти.

Темная мать! Ты всегда скользишь неподалеку тихими и

мягкими шагами,

Пел ли тебе кто-нибудь песню самого сердечного привета?

Эту песню пою тебе я, я прославляю тебя выше всех,

Чтобы ты, когда наступит мой час, шла неспотыкающимся

шагом.

Могучая спасительница, ближе!

Всех, кого ты унесла, я пою, я весело пою мертвецов,

Утонувших в любовном твоём океане,

Омытых потопом твоего блаженства, о смерть!

От меня тебе серенады веселья.

Пусть танцами отпразднуют тебя, пусть нарядятся, пируют,

Тебе подобают открытые дали, высокое небо

И жизнь, и поля, и громадная задумчивая ночь.

Тихая ночь под обильными звёздами,

Берег океана и хриплые волны, голос которых я знаю,

И душа, обращённая к тебе, о хорошо укутанная, просторная

смерть,

И тело, льнущее к тебе благодарно.

Над вершинами деревьев я возношу мою песню к тебе,

Над волнами, встающими и падающими, над мириадами

прерий, полей,

Над городами, густо набитыми людом, над кишащими

дорогами и верфями,

Я шлю тебе эту весёлую песню, радуйся, радуйся, о смерть.

15

В один голос с моей душой

Громко и сильно пела серо-бурая птица,

Чистыми и чёткими звуками широко наполняя ночь.

Громко в елях и сумрачных кедрах,

Ясно в мокрой свежести и в благоуханьи болот,

И я с моими товарищами там среди ночи.

И забрезжили предо мною войска,

И, словно в беззвучных снах, я увидел боевые знамёна,

Сотни знамён, проносимых сквозь дымы сражений,

пробитых картечью и пулями,

Они метались туда и сюда, сквозь дымы сражений, рваные,

залитые кровью,

И под конец только два-три обрывка остались на древках

(и всё в тишине).

Вот и древки разбиты, расщеплены.

И я увидел трупы войны, мириады трупов,

Я увидел кучи и кучи всех убитых войною солдат,

Но я увидел, что они были совсем не такие, как мы о них

думали,

Они были совершенно спокойны, они не страдали,

Живые оставались и страдали, мать страдала,

И жена, и ребёнок, и тоскующий товарищ страдали,

И войска, что оставались, страдали.

16

Проходя мимо этих видений, проходя мимо ночи,

Проходя мимо песни, что пела отшельница-птица в один

голос с моей душой, —

Победная песня, преодолевшая смерть, но многозвучная

всегда переменчивая,

Рыдальная, тоскливая песня, с такими чистыми трелями,

она вставала и падала, она заливала своими

потоками ночь,

Она то замирала от горя, то будто грозила, то снова

взрывалась счастьем,

Она покрывала землю и наполняла собой небеса,

И когда я услышал в ночи из далёких болот этот могучий

псалом,

Проходя, я расстался с тобою, о сирень с сердцевидными

листьями,

Расцветай во дворе, у дверей, с каждой новой и новой весной.

От моей песни я ради тебя оторвался

И уже не гляжу на тебя, не гляжу на запад для беседы

с тобою,

О лучистый товарищ с серебряным ликом в ночи.

И всё же я сохраню навсегда каждую, каждую ценность,

добытую мной этой ночью,

Песнь, изумительную песнь, пропетую серо-бурою птицею,

И ту песнь, что пропела душа моя, отзываясь на неё, словно

эхо,

И никнущую яркую звезду с полным страданья лицом,

И тех, что, держа меня за руки, шли вместе со мною на

призыв этой птицы,

Мои товарищи, и я посредине, я их никогда не забуду, ради

мёртвого, кого я так любил,

Ради сладчайшей и мудрейшей души всех моих дней и

стран, — ради него, моего дорогого,

Сирень, и звезда, и птица сплелись с песней моей души,

Там, среди елей душистых и сумрачных тёмных кедров.

Тому, кто скоро умрет

Я отделяю тебя от всех остальных, ибо я принёс тебе весть,