Избранные стихотворения и проза - [26]

исчезнуть и сделаться мёртвым.

Для тебя, Демократия

Вот я сделаю всю сушу нераздельной,

Я создам самый великолепный народ из всех, озаряемых

солнцем,

Я создам дивные магнитные страны —

   Любовью товарищей,

     Вечной, на всю жизнь, любовью товарищей.

Я густо усажу, как деревьями, союзами друзей и товарищей

все реки Америки, все прибрежья ее великих

озёр и все её прерии,

Я сделаю, чтобы города было невозможно разнять, так

крепко они обнимут друг друга,

   Сплочённые любовью товарищей,

     Мужскою любовью товарищей.

Это тебе от меня, Демократия, чтобы служить тебе, моя

жена!

Тебе, тебе я пою эти песни.

Когда я, как Адам

Когда я, как Адам, ранним утром,

Освежённый сном, выхожу из-под деревьев в саду,

Взгляни на меня, проходящего, услышь мой голос, приблизься

ко мне,

Тронь меня, тронь тело моё ладонью руки, когда я прохожу,

Не бойся тела моего.

В тоске и в раздумьи

В тоске и в раздумьи сижу одинокий,

И в эту минуту мне чудится, что в других странах другие

есть люди тоже в тоске и в раздумьи,

Мне чудится, стóит мне всмотреться, и я увижу их

в Германии, в Италии, в Испании, во Франции.

Или далеко-далеко, в Китае, в России, в Японии, они

говорят на других языках.

Но мне чудится, что, если б я мог познакомиться с ними,

я стал бы к ним так же привязан,

Как я бываю привязан к людям моей страны,

О, я знаю, что мы были бы братьями, были бы друзьями,

что с ними я был бы счастлив.

Я вижу: голый красавец-гигант

Я вижу: голый красавец-гигант плывёт через морской

водоворот,

Его тёмные волосы сделались гладкими и плотно прилегают к

голове, он с силою вскидывает смелые руки и хочет

вытолкнуть себя ногами прочь,

Я вижу его белое тело и его бесстрашные глаза,

Ненавистны мне эти быстрые волны, что сейчас разобьют его

головою о скалы.

Что вы делаете, волны-бандиты?

Неужто вы убьете смельчака и гиганта, — убьёте в расцвете

лет?

Долго он не сдаётся я борется,

Он весь в синяках, его бьёт и калечит, но он держится,

покуда есть сила,

Плещущие волны запятнаны кровью, они несут его прочь, они

вертят, и мнут, и швыряют его,

Они несут его прекрасное тело по кругу, снова и снова оно

налетает на скалы,

Быстро они уносят из глаз этот доблестный труп.

Камерадо, это — не книга

Камерадо, это — не книга,

Тронь её — и тронешь человека.

(Теперь ночь, и мы с тобою одни.)

Ты держишь меня, я тебя,

Я прыгаю прямо к тебе со страниц, и смерть не удержала

меня.

О, как твои пальцы усыпляют меня!

Дыханье твоё вкруг меня, как роса, биение крови твоей

баюкает уши мои.

Скво

Отрывок из поэмы «Спящие»

Вот что рассказала мне мать, сидя как-то со мной за обедом,

О той поре, когда она была подростком и жила в старом

родительском доме.

К старому дому в одно раннее утро пришла краснокожая скво,

На спине у неё была вязанка того камыша, из которого

плетутся для стульев сиденья,

Её волосы, обильные, прямые, блестящие, жёсткие, чёрные,

окружали сё лицо, наполовину скрывая его,

Её поступь была эластичной и лёгкой, а голос звучал

изящно.

Моя мать с удивлением и радостью глядела на эту

незнакомую женщину,

Глядела на прелестную свежесть лица, на полные, гибкие

руки и ноги,

Чем дальше глядела моя мать на неё, тем сильнее влюблялась

в неё,

Никогда до той поры не видала она такой изумительной

красоты и чистоты,

Она усадила её на скамью к очагу, она стала готовить ей

пищу,

Работы она ей не дала, но она дала ей память и любовь,

Скво пробыла у неё весь полдень и ушла от неё незадолго

до вечера.

О, моей матери так не хотелось, чтобы она уходила,

Всю неделю она думала о ней, она ждала её долгие месяцы,

Много лет она вспоминала её и в летнюю и в зимнюю пору,

Но краснокожая скво не вернулась, и больше её в тех местах

не видали.

Незнакомому

Незнакомый прохожий! Ты и не знаешь, как жадно я

смотрю на тебя,

Ты тот, кого я повсюду искал (это меня осеняет, как сон),

С тобою мы жили когда-то весёлою жизнью,

Всё припомнилось мне в эту минуту, когда мы

проходим мимо, возмужалые, целомудренные,

магнитные, любящие,

Вместе со мною ты рос, со мною ты был мальчишкой.

С тобою я ел, с тобою спал, и вот твоё тело становится не

только твоим, и моё не только моим.

Проходя, ты даришь мне усладу твоих глаз, твоего лица,

твоего тела и за это берёшь мою бороду, руки и грудь,

Мне не оказать тебе ни единого слова, мне только думать

о тебе, когда я сижу одинокий, или ночью, когда

я, одинокий, проснусь,

Мне только ждать, я уверен, что снова у меня будет встреча

с тобой,

Мне только думать о том, как бы не утратить тебя.

Городская мертвецкая

У городской мертвецкой, у самых ворот,

Праздно бродя, пробираясь подальше от шума,

Я с любопытством замедлил шаги, потому что — вот

проститутка, брошенное жалкое тело,

Сюда принесли её труп, он лежит на мокром кирпичном

помосте, никто не пришёл за ним,

Святыня-женщина, женское тело, я вижу тело, я только на

него и гляжу.

На этот дом, когда-то богатый красою и страстью, ничего

другого я не вижу,

Промозглая тишина не смущает меня, ни вода, бегущая из

крана, ни трупный смрад,

Но этот дом, удивительный дом, этот изящный, красивый

развалина-дом,

Этот бессмертный дом, который больше, чем все наши

здания, какие когда-либо были построены,

Чем наш Капитолий, с белым куполом, увенчанным гордой

фигурой[21], или старинные соборы с воздетыми