Избранные произведения в одном томе - [34]

Мы подошли к Кли Янгу; пленника уже отвели на камбуз, чтобы накормить. Сорвав с себя шлем, Кли сказал:

— На это дерево не так уж трудно взобраться. Конечно, оно пыталось меня достать, но ему никак не дотянуться до собственного ствола. — Он недовольно фыркнул и потёр плоское лицо гибким кончиком огромного щупальца. — Не понимаю, как вы, двуногие, можете дышать этим супом вместо нормального воздуха. В нем можно плавать!

— Где ты нашёл зеленого, Кли? — спросил Бреннанд.

— Он прилип к стволу футах в сорока от земли. У него отличная маскировка — я не видел его до тех пор, пока не оказался совсем рядом. — Марсианин взял шлем. — Поразительный пример мимикрии. — Одним глазом глядя на свой шлем, он направил второй на заинтересованного Бреннанда и сделал презрительный жест. — Как насчет того, чтобы переместиться в такое место, где высшие формы жизни способны жить в мире и комфорте?

— Сейчас все организуем, — обещал Бреннанд. — Только не надо так задаваться, раздутая ты карикатура на резинового паука.

— Ха! — с большим достоинством парировал Кли Янг. — Кто изобрёл шахматы, но не может отличить белой пешки от черной ладьи? Кто не умеет играть даже в «утку на скале» без тяжелых последствий? — Высказав столь компетентное мнение о некомпетентности землян, он нахлобучил шлем на голову и жестом попросил меня откачать немного воздуха, что я и сделал. — Спасибо! — сказал он сквозь диафрагму. — А теперь пришло время разобраться с зеленым.

Капитан Мак-Нолти лично допрашивал аборигена. Шкипер сидел за металлическим столом и с важным видом смотрел на пленника. Абориген стоял перед ним, с ужасом озираясь. Теперь-то нам было видно, что на нем надета набедренная повязка под цвет кожи. Спина была заметно темнее груди, кожа на ней грубее, с какими-то наростами — идеальная имитация коры дерева, на котором он искал спасения. Даже его набедренная повязка сзади была темнее. Я сразу же обратил внимание на широкие босые ступни с длинными пальцами — почти такими же, как на руках. Если не считать набедренной повязки, он был нагим. И не имел никакого оружия. Диковинная хризантема на его груди вызвала всеобщий интерес.

— Он поел? — озабоченно спросил шкипер.

— Было предложено, — ответил Эл, — но он даже не прикоснулся к еде. Как я понял, он хочет только одного: вернуться на дерево.

— Хм-м-м, — проворчал Мак-Нолти. — Всему своё время. — Затем с видом благожелательного дядюшки он обратился к аборигену: — Как твоё имя?

Сообразив, что обращаются к нему, зеленый принялся размахивать руками и разразился длинной тирадой. Говорил он быстро и мелодично.

— Понятно, — пробормотал Мак-Нолти, когда поток туземного красноречия иссяк, и вопросительно посмотрел на Эла Стоу, — Как думаешь, этот парень обладает телепатическими способностями, как те наши приятели, похожие на лангустов?

— Сомневаюсь. Я бы предположил, что умственное развитие этого существа — на уровне конголезского пигмея, а то и ниже. У него нет даже копья, не говоря уже о луке или трубке для стрельбы отравленными колючками.

— Ты прав, его интеллект не производит сильного впечатления, — глубокомысленно согласился Мак-Нолти. — Но все же надо достигнуть взаимопонимания. Мы пригласим лучшего лингвиста, чтобы он ознакомился с основами языка этого парня и попробовал его научить нашему.

— Давайте я попытаюсь, — предложил Эл. — У меня хорошая память.

Огромный, но очень пропорционально сложенный Эл двигался бесшумно благодаря мягким подошвам сапог. Аборигену не понравились размеры Эла и его горящие глаза. Зеленый отступил к стене, взгляд заметался по комнате в поисках спасения.

Увидев, что внушает пленнику страх, Эл остановился и слегка шлепнул себя по лбу — такой шлепок снес бы мою голову с плеч.

— Голова, — сказал Эл. Он повторил это движение с полдюжины раз, приговаривая: — Голова, голова.

Зеленый просто не мог не понять.

— Мах, — пролепетал он.

Вновь коснувшись головы, Эл осведомился:

— Мах?

— Байя! — пропел в ответ зеленый, постепенно обретая уверенность.

— Видите, это совсем просто, — одобрительно сказал Мак-Нолти, решивший продемонстрировать собственные лингвистические способности. — Мах — голова, байя — да.

— Не обязательно, — возразил Эл. — Тут все зависит от того, как он понял мои действия. Мах может означать голову, лицо, череп, человека, волосы, бога, разум, мысль, чужака или даже черный цвет. А если он сравнил мои волосы со своими, то мах означает черное, а байя — зеленое.

— Да, я как-то об этом не подумал, — огорченно пробормотал шкипер.

— Будем заниматься этим, пока не наберется достаточное количество слов, чтобы составить простейшие предложения. Тогда из контекста мы сумеем понять смысл новых слов. Мне потребуется два или три дня.

— Ну, тогда вперёд. Постарайся, Эл.

Перейдя с пленником в комнату отдыха, Эл позвал Миншалла и Петерсена. Он решил, что три головы лучше, чем одна. Миншалл и Петерсен были отличными лингвистами и говорили на идо,[3] эсперанто, венерианском, высоком марсианском и низком марсианском — на низком лучше. Только они из всего экипажа могли дать достойный ответ шахматным маньякам на их собственном жаргоне.