— Как прикажете, сэр? — спрашивал Пахомыч капитана. — Отобрать голых женщин у мичмана с механиком?
— Да не стоит, — отвечал благодушный капитан. — Пусть отдыхают от тяжёлых матросских служб.
— Надо отнять! — возмущался лоцман.
— Успокойтесь, Кацман! Неужто вы думаете, что на этом острове всего две голых женщины? Поверьте, найдётся и для нас что-нибудь.
— Первую — мне, — неожиданно потребовал лоцман. — Это, в конце концов, я провёл «Лавра» к острову.
— Пожалуйста, пожалуйста, — согласился капитан, — не будем спорить. Берите первую.
— И возьму, — настаивал лоцман. — Я давно уже мечтаю о счастливом душесложении.
Так, дружески беседуя, мы обошли заросли карбонария, откуда слышались крики:
— Ну, Хренов! Ты — не прав!
За карбонарием располагалась пёстрая лагуна.
Там по песку разбросаны были маленькие ручные зеркала. Они блестели на солнце и пускали в разные стороны пронзительные зайцы.
На краю лагуны лежала голая женщина.
— Вот она! — закричал лоцман. — Моя, сэр, моя! Мы так договаривались.
Лоцман подбежал к женщине и не долго думая схватил её за колено.
— Моя голая женщина, моя, — дрожал он, поглаживая колено.
Дремавшая до этого женщина приоткрыла очи.
— Это ещё кто такое? — спросила она, разглядывая лоцмана.
— Это я — лоцман Кацман.
— Попрошу без хамства, — сказала женщина. — Ты кто такой?
— Я же говорю: лоцман Кацман.
Тут женщина приподнялась, подкрасила губы и, вздрогнув грудью, закатила лоцману пощёчину.
— Я предупреждала, — сказала она. — Перестань сквернословить. Ты кто такой?
Лоцман внутренне сжался.
— Я тот, — прошептал он, — …
— Который?
— Ну тот… кто призван насладиться твоим роскошным телом.
Женщина кокетливо хихикнула.
— А я-то думала, — посмеивалась она, — а я-то думала…
— Что ты думала, радость моя?
— А я думала, что ты — лоцман Кацман.
— Наконец-то, — вздохнул лоцман. — Конечно, я и есть лоцман Кацман.
Женщина нахмурилась.
— Не сквернословь! — сказала она и снова закатила лоцману пощёчину.
— Как-то неловко наблюдать их наслаждение, кэп, — заметил я. — Кто знает, как далеко они зайдут.
— Оставим их, — согласился капитан, и мы двинулись по краю лагуны, направляясь к дюнам.
Шагов через двадцать мы обнаружили новую голую женщину. Она мыла бутылки в океанском прибое.
— Ну? — спросил капитан. — А эту кому?
— Только не мне, — заметил я. — Мы сюда наслаждаться приехали, а не посуду сдавать.
— Когда же это бутылки мешали наслаждениям? — резонно спросила дама, игриво полуобернувшись к нам.
Этот её внезапный полуоборот, океанская пена и блики портвейна на розовой коже внезапно пронзили меня, и я потянул уже руку, как вдруг старпом сказал:
— А мне эта баба так что вполне подходит. Милая, хозяйственная. Перемоем бутылки и сдавать понесём. А есть ли у вас, баба, хоть какие приёмные пункты?
— Полно, — отвечала голая женщина, обнимая старпома, — да только сейчас все за тарой поехали.
— А почём бутылки идут? — спрашивал Пахомыч, впиваясь в её уста.
— А по-разному, — отвечала она, обвивая плечи старшего помощника. — Четвертинки — по десять, водочные — по двадцать, а от шампанского не принимают, гады!
— Э-хэ, — вздохнул капитан, — как тяжело даются эти путешествия, забываешь порой не только обо всём святом, но и о простом будничном, человеческом. Ну ладно, следующая женщина — твоя.
— Я готов уступить, сэр, — отвечал я. — Это ведь не очередь за билетами в Нальчик.
— Нет-нет, — улыбался Суер, — капитан сходит на берег последним. Даже на берег страсти. Так что следующая — твоя.
Я неожиданно разволновался.
Дело в том, что я опасался какого-нибудь монстра с шестью грудями или чего-нибудь в этом роде. А чего-нибудь в таком роде вполне могло появиться в этом благословенном краю.
Тревожно оглядывался я, осматривался по сторонам, готовый каждую секунду ретироваться в сторону карбонария.
— Да, брат мой, — говорил капитан, — следующая — твоя. Но что-то не видно этой следующей. Постой, а что это шевелится там на скале?
На скале, к которой мы неумолимо приближались, сидели три женщины, голые, как какие-то гагары.
ЗАДАЧА, РЕШЁННАЯ СЭРОМ
— О Господи! — вздохнул капитан, вытирая внезапный пот. — Проклятье! Следующая твоя, но какая из них следующая? С какого края считать?
— Не знаю, капитан, — тревожно шептал я, пожирая женщин глазами, — справа, наверно.
— Это почему же справа? Обычно считают слева.
— В разных странах по-разному, сэр, — терялся я, прерывисто дыша.
— Чтоб не спорить попусту, возьмём из средины, — сказал Суер-Выер. — Средняя твоя.
— Простите, капитан, — сказал я, — я не возражаю против средней, но в нашем споре есть и другое звено, которое мы недооценили.
— Что ещё за звено? — раздражился внезапно Суер.
— Дело в том, — тянул я, — дело в том, что мы не только не знаем, какая следующая, то есть моя, но не знаем, и какая ваша. К тому же имеется и одна лишняя.
— Лишних женщин, мой друг, не бывает, — сказал Суер-Выер. — Как и мужчин. Лишними бывают только люди. Впрочем, ты, как всегда, прав. Куда девать третью? Не Чугайле же её везти?! Давай-ка глотнём джину.
Мы сели на песочек, глотнули джину и продолжили диалог. В голове моей от джину нечто прояснилось, и я держал между делом такую речь:
