Избранные произведения. Т. I - [7]

Люби меня! С таким не пропадешь.

1949, 1971

МЫ И СОЦРЕАЛИЗМ

Лирический герой моих стихов —

Отличный малый. Он — не мрачный гений,

Но и не ангел, хоть и чужд грехов,

А также колебаний и сомнений,

Он бродит по пустыням, по лесам,

Тебя и труд он любит простодушно.

Наш современник! Ну, а где ж я сам?

Тебе ж с таким героем будет скучно.

А впрочем, мы должны его ценить.

По всем законам и по всем канонам

Ни он тебе не может изменить,

Ни ты ему. Вот будет жить легко нам.

Жаль все-таки, что сам я — не герой

Лирический. Ах, дуй его горой!

1949, 1954

«Пишу сонеты, пусть я не Шекспир…»

Пишу сонеты, пусть я не Шекспир.

Несовершенства их признать готов я.

Но я люблю. И пусть услышит мир,

Как счастлив я, как я горжусь любовью.

Чтоб были мысли, чувства, звуков строй

Тебя, моя любимая, достойны,

Оттачиваю строчку за строкой

И помещаю их в порядок стройный.

Моя любовь невнятным языком

Мне шепчет их. Ей нужно на свободу.

Я не берусь равняться с Маршаком

В блистательном искусстве перевода.

И мой сонет — лишь бледный перевод

Того, что и без слов душа поет.

1949

«И стукнет нам по семьдесят пять лет…»

И стукнет нам по семьдесят пять лет,

И оба мы когда-нибудь умрем.

И скажут люди: «А старушки нет,

Ушла она вослед за стариком».

Но скажут ли, что я недаром жил

И голос мой услышала страна?

Я столько раскопал чужих могил,

А собственная все-таки страшна.

Когда бы смерть не принимала мер,

Чтоб новое могло творить и жить,

Как всем успел бы надоесть Вольтер,

Уж о других не стоит говорить.

И все ж, не устарев, живет поэт,

Которого давно на свете нет.

1949

«Сшей мне колпак от солнечных лучей…»

Сшей мне колпак от солнечных лучей,

Чтоб голову их зноем не пекло,

И чтоб не превращались в палачей

Те, что дают нам радость и тепло.

Какой же мне колпак для сердца сшить,

Чтобы оно не ведало скорбей,

Чтоб было только радостью любить

И только счастьем — думать о тебе?

Как может быть любовь причиной зла,

Когда так манит будущего даль,

И юность весела, и жизнь светла,

И тенью счастья кажется печаль?

Но дружбою твоей со всех сторон

Я ото всех ударов защищен.

1949

«В непрочном мире чувств всего прочней…»

В непрочном мире чувств всего прочней

Была печаль непонятой любви.

И столько дней она жила во мне.

Лишь проблески надежды я ловил.

Но я спросил себя: «Зачем, зачем

Так верен ты несбывшейся мечте?»

Как много нужно сделать. Между тем

Бесплодно я блуждаю в пустоте,

Могу ли я теперь тебя любить,

В твоих глазах читая приговор?

И все ж я не хочу остановить

Моих стихов тобой внушенный хор.

Ты — не хозяйка над моей судьбой,

Лишь ради них могу я быть с тобой.

1949

ПОСЛЕДНЯЯ БЕССОННИЦА

Казалось, я всегда с тобою был,

И что ж? Зима, весна, начало лета…

И мне уже пора набраться сил

Для моего последнего сонета.

Работая над ним, ночей не сплю,

Чтобы не только горе в нем звучало.

Чем кончить? Тем, что я еще люблю?

Иль не кончать и все начать сначала?

О нет, мне столько выстрадать пришлось,

Чтоб увенчать любовь свою достойно.

И вряд ли то, что дружбой началось,

Вновь обернется дружбою спокойной.

Все было, все прошло, все решено…

И новая заря глядит в окно.

1949

«Я труд поэта позабыл…»

Я труд поэта позабыл

Для жребия иного.

Я в землю свой талант зарыл,

В буквальном смысле слова.

И где теперь его найти?

В каких местах и странах?

Быть может в двадцати пяти

Раскопанных курганах?

А, может, я зарыл его

Послушною лопатой

На том дворе, что Вечевой

Был площадью когда-то?

Где он? В песках ли Каракум?

В амударьинской глине?

Иль разметал его самум,

Бушующий в пустыне?

1949

ОТПЛЫТИЕ СТИХИ 1950–1957 гг.

«Не вини меня в непостоянстве…»

Не вини меня в непостоянстве

И к спокойной жизни не зови.

Стал я думать о дорогах странствий

Раньше, чем о девичьей любви.

От костров, походов и рыбалок

И от детских затаенных дум

Путь прямой к тропинке в диких скалах

И пескам пустыни Каракум.

1950

В СЫПУЧИХ ПЕСКАХ

1

«Вступает, — молвят повара, —

Весна в свои права, —

На кухню привезли вчера

Зеленые дрова!»

2

Единственный зеленый куст.

Пески со всех сторон.

Но сколько свежих вешних чувств

В нас вызывает он.

В песках сыпучих он возник

И, чудо из чудес,

Он заменяет нам цветник,

И сад, и парк, и лес.

1950

ЧИГИРЬ

Слепой верблюд идет по кругу,

Вращая деревянный вал.

Бегут кувшины друг за другом,

Льют воду в маленький канал.

И с трех сторон сдавили поле

Валы тяжелого песка.

Слепой верблюд, слепая доля,

Слепые, долгие века.

Былого мира отголоски?

Нет, он не только беды знал.

Вода, журча, бежит в бороздки,

И вслед машинам с крыши плоской

Рукою мальчик помахал.

И влажным блеском напоследок

Нам с колеса сверкнул кувшин.

Прощай, чигирь, почтенный предок

Моторов наших и машин!

1950, 1968

В СЕРДЦЕ ПУСТЫНИ

Костер догорает, пора на покой.

Созвездия светятся ярко.

И вдруг из песков за сухою рекой

Залаяла глухо овчарка.

И слушая лай охранявшей стада

Свирепой туркменской овчарки,

Мы спали, как дома, как в детстве, когда

Кладут под подушку подарки.

1950

СУХОЕ РУСЛО

Могучая река

Катилась здесь когда-то.

И до сих пор горька

Земле ее утрата.

Белеет кромкой льда

Соленое болотце.

И холодна вода

Соленого колодца.

1952

ТАМАРИСК

Следами затканный бархан.

Мышей песчаных писк.

Сухое русло Даудан,

Лиловый тамариск.

Бросают тощие кусты

Коротенькую тень.

Но только пылью пахнешь ты,

Пустынная сирень.

Идти, брести в горячей мгле