Избранные произведения - [6]

Если в «Записках…» отчетливо присутствуют социальные предпосылки «утраты иллюзий», то в «Доне Касмурро» все как бы уже заранее предопределено судьбой, ее зависимостью от таинственных сил, которые человеку не дано познать, а тем более подчинить своей власти. И в самом сюжете, и в стилистике произведения сильнее звучит романтическое начало, и роман можно рассматривать как своего рода возвращение писателя к истокам творчества, к идеалам юности, как реквием по несбывшимся надеждам.

Как и в «Записках с того света», в «Доне Касмурро» Машадо де Ассиз обнаруживает блестящий талант рассказчика; мастерское построение сюжета, живописные портреты действующих лиц, виртуозное владение языковыми пластами — все это украшено россыпями всевозможных отступлений: здесь и притчи, и философские и лирические монологи, и житейские истории, поведанные тем или иным персонажем.

Оба эти романа — вершины творчества Машадо де Ассиза.

Однако его природный дар рассказчика прекрасно виден и в его новеллах. В период между «Записками с того света», романами «Кинкас Борба», «Дон Касмурро», «Исаак и Иаков», «Записки Айреса» писатель выпустил сборники рассказов: «Разрозненные страницы» и «Реликвии старого дома» (о других сборниках мы упоминали выше).

Включенные в предлагаемое издание новеллы в основном повествуют о «странностях любви». Порой сюжет их весьма необычен (к примеру, «Ангел Рафаэл» или «Капитан Мендонса»), но и в более традиционных по сюжету новеллах писатель на редкость изобретателен. Его психологические «ходы» зачастую непредсказуемы, но тем не менее они основаны на глубоком знании скрытых человеческих побуждений и потому вполне убедительны. Печальная ирония, свойственная таланту Машадо де Ассиза, окрашивает и эти на первый взгляд «развлекательные» повествования. Но ирония не может скрыть сострадания к несчастному неудачнику Леонардо («Оракул») или сочувствия влюбленному поэту, тщетно пытавшемуся завоевать право жениться на юной Франсиске («Франсиска»). Счастливые концы в некоторых новеллах отнюдь не означают всеобщего счастья: обычно одни счастливы за счет других.

И представленные романы и новеллы Машадо де Ассиза знакомят нашего читателя с наиболее яркими страницами его творчества: они полны блестящего иронического скептицизма и изображают жизнь такой, какая она есть, не склоняясь перед злом и не восторгаясь добром. Философическая манера их автора близка манере Анатоля Франса, однако ирония Машадо де Ассиза, как нам кажется, более меланхолична и менее язвительна, хотя и достаточно беспощадна. Искусство, с которым писатель исследует души своих персонажей, позволяет видеть в нем первого психологического романиста Бразилии, и мы надеемся, что в этой книге читатель откроет для себя превосходные образцы художественной прозы, прошедшей школу европейского реализма и вместе с тем сохранившей свое национальное и индивидуальное своеобразие, а в творчестве ее создателя ощутит трагическое восприятие трагических сторон действительности, которое хотя и не позволило писателю избежать «ворчливого пессимизма», но зато наполнило его произведения страстным и глубоким биением жизни.

Инна Чежегова

СТИХИ © Перевод А. Богдановский

STELLA [2]

Откинула ночь покрывало,

Прощальной слезою блистая,

И мгла не скрывает густая

Простор без конца и начала.

И слабым свеченьем окрашен

Холст неба в причудливой раме:

Рассвет восстает над горами —

Подобьями замковых башен.

Сияя, восходит Аврора,

Небесный чертог занимая,

И сонная, злая, немая

Звезда уступает без спора.

И с каждым мгновеньем тускнея,

Она небосвод покидает,

И греза ночная растает,

Вослед устремившись за нею.

Несбывшейся, невоплощенной

Мечтою все помыслы полны…

Гляди: беспокойные волны

Готовы принять ее в лоно.

С лилового выйдя востока,

Дневное восстанет светило,

Его светозарная сила

Расправится с тьмою жестоко.

От думы возвышенно-праздной,

Укрытой полночною тьмою,

От слез, тайно пролитых мною,

От речи, излитой бессвязно,

От страсти моей бессловесной,

Глубоко запрятанной страсти,

От робкой надежды на счастье,

Таинственной, чистой, чудесной,

Меня беспощадно пробудит

Тот луч восстающей денницы:

Душа от любви отрешится

И опустошенной пребудет.

По воле светила дневного

Приходит пора расставанья…

Прощай же, звезда! До свиданья!

Мы завтра увидимся снова.

ДВЕ ГРАНИ

В существовании — две грани:

Одна — печаль по невозвратным,

Навек минувшим временам;

Другая — светлая надежда

На то, что счастье снидет к нам.

Мы в яви ощупью бредем

И все никак не перестанем

До гроба тешить дух мечтаньем

О будущем и о былом.

Безгрешные утехи детства,

Проворных ласточек полет,

И запах роз, и шум прибоя,

И дом — опора и оплот,

И долгожданная любовь

Во взоре пылком и горящем…

Таким предстанет в настоящем

Былое перед нами вновь.

Полузабытое тщеславье

Внезапно голос подает.

Взыскуя истинной любови,

Глядим с надеждою вперед.

Там жизнь привольна и чиста,

Там не сочтешь себя пропащим —

Таким предстанет в настоящем

Грядущее — и неспроста.

В существовании — две грани;

Та и другая нам близка:

На будущее упованье

И по минувшему тоска.

Дух беспокойный наш палим

Огнем, мечтанию присущим,

Но настоящему грядущим

Не стать. И не бывать былым!