Избранные письма разных лет - [9]

Как ваши дела вообще и в частности?

Низкий поклон Вашей супруге, Анне Семеновне.

Ваш Г. Адамович

40.

20/II-58, Manchester

Дорогая Софья Юльевна!

Спасибо за письмо и стихи Горлина и Р. Блох.

О смерти Марии Веньяминовны я узнал из газет. Очень ее жаль, хотя у меня уже и было чувство в последнюю с ней встречу, что конец совсем близок. Получил письмо от Анны Мор. (в ответ на мое) с несколькими очень хорошими – и верными – словами о Вас. Чем-то ее, по-видимому, возмутил Маковский. Не знаю чем. Впрочем, м.б., я и не правильно понял ее неясные слова о нем.

Спасибо, что спрашиваете о моем здоровье. Ничего бывает и хуже, но не могу сказать, чтобы я окончательно вошел «в норму». При здешней ужасающей погоде это и нелегко.

До свидания, дорогая София Юльевна. Надеюсь после 20 марта быть в Париже и буду искренне рад Вас видеть.

Ваш Г. Адамович

41.

11/IV-58

Дорогая Софья Юльевна!

Шлю привет и поклон из Ниццы, куда меня неожиданно увезли в своем автомобиле друзья на следующий день после нашей встречи! Здесь холодно, но все-таки хорошо — т. к. солнце на месте. Надеюсь вернуться на будущей неделе и тогда Вам позвоню. А если Вы что-либо узнали относительно Ивановых и дома Ротшильда, будьте добры, напишите мне на парижский мой адрес (7, rue Frederic Bastiot, Paris 8). Они мечтают об этом доме и бомбардируют меня письмами.

До свидания, дорогая Софья Юльевна. Искренне желаю Вам всяческого благополучья.

Ваш Г. Адамович

P. S. Большая просьба: никому не говорите, что я в Ницце, чтобы это паче чаяния не дошло до иных местных жителей, которых у меня нет желания видеть!

42.

18/IV-58, Paris

Mon cher ami monsieur Ginger!

Вот 5 тысяч, о которых Вы изволили сказать, что «как своих ушей».

Вчера я о Вас говорил Вырубову (не актеру, а лицу важному), который хочет издавать книгу о Маклакове моего сочинения. Если он к Вам обратится (се qui est loin d'etre sur) по этому делу, будьте почтительны и обстоятельны в справках. Он говорит, что в Германии все дешевле, но, м. б., будет печатать книгу и в Париже.

Уезжаю послезавтра, но надеюсь — не надолго.

Шлю поклон и заверение в неизменных чувствах Анне Семеновне.

Ваш Г. А.

43.

17/VII-58, Nice

Дорогая Софья Юльевна!

Спасибо за письмо, простите, что отвечаю с опозданием. Причина в том, что я «перегружен» спешными делами, а на склоне лет стал уставать быстро. Все думаю, что это временно, случайно, «так», но, очевидно, не «так».

Спасибо и за 5 т. от Марии Самойловны (я ей, конечно, напишу). Ивановым я сообщил, что они у меня есть, но жду их приказа переслать им или оставить у себя до встречи. В августе я, верно, к ним поеду. Всего собрано, значит, около 30 т., больше, чем я надеялся.

Насчет «Рифмы»: хорошо, что эта «буря» успокаивается. Я говорил Маковскому о третейском суде как о средстве все-таки более желательном, чем мордобитие (он все рвался именно в такой дословный бой) Но и третейский суд — позорище, совершенно ни к чему.

Читаю «Встречу» со смутными и глубокими (это не ко мне относится!) откликами. Прежде всего, tres humain, и притом naturellement humain, без признака позы Какой-то итог жизни, в сущности рано (для Вас) подведенной и с большой горечью, тем более горькой, что для автора как буд­то неожиданной. Но я еще не все прочел. Беда моя в том, что я читаю медленно, хотя мои «друзья» дружно утверждают, что я в лучшем случае книгу перелистываю или не читаю вовсе. А стихи читаю — вдвойне медленно, потому что это пища концентрированная. Статью напишу в начале будущей недели. А еще читаю Зурова: мне он совершенно не интересен, но я не могу не видеть, что это талантливый и настоящий писатель. Вина, значит, во мне .

Ваш Г. Адамович

44.

4/VIII-58, Nice

Дорогая София Юльевна!

Спасибо за письмо. Я очень рад, что статья моя о «Встрече» пришлась Вам по душе. Но, перечитывая ее, я все время думал: и этого не сказал, и тут не договорил и т.д. Впрочем, это история обычная, даже неизбежная. Я меньше понимаю (и разделяю) «муки творчества», чем муки авторского чтения самого себя.

Я был в Hyeres на похоронах Георгия Иванова. Она, «вдова»,— ей как-то не идет слово! – растеряна и недоумевает: что ей делать дальше? Показала мне записку, оставленную Жоржем, для распространения после его смерти. Он, по ее словам, предназначал ее для печати. По-моему, печатать в газетах ее нельзя, и она, Ирина, с этим согласилась.

Я Вам ее списываю и прилагаю. Что, по-Вашему, можно с ней сделать? Мне записка не очень нравится по тону, но это вопрос другой и значения не имеет. Ирина хотела бы ее распространить, главное – она мечтает уехать в Америку и ей обещан даровой билет. Но кроме билета нужна виза, affidavit (даже если на время – 6 месяцев, «а там видно будет») и т.п. Я сейчас ее делами немножко занимаюсь и хотел бы знать, как Вы относитесь к мысли об Америке и кто и как мог бы в этом деле помочь и содействовать? Друзей у нее мало, и она это знает, что растерянность ее и увеличивает.

Простите за все эти скучные вопросы. Но я уверен, что Вы поймете мое желание для этого сумасбродного и, в сущности, милого существа что-то сделать. Надеюсь дней через 10—12 быть в Па­риже, а пока шлю самый дружеский и сердечный привет.