Избранные и прекрасные - [45]

Мою руку Дэйзи поднесла к губам, поцеловав ее почти галантно, и сразу же отошла, чтобы надеть платье прямо на грязное тело. Комбинация была безнадежно испорчена, платье наверняка тоже, но если она вернется домой одетой, то ни у кого не возникнет вопросов.

– Ты просто куколка, моя Джордан, – заявила она. – Тебя точно не надо подвезти до дома?

– Н-нет, – отказалась я. Она держалась так спокойно и невозмутимо, что у меня перестали стучать зубы. Пожалуй, мне тоже следовало бы распробовать демоник. – Дойду пешком.

Она еще раз поцеловала мне руку и отстранилась.

– Ладно, дорогая. Помни: ты должна быть здесь ни свет ни заря, ровно в семь. Мама настояла на этой гадкой фате, так что тебе с остальными придется надеть ее на меня.

– Конечно.

Я вышла со двора и побрела по улице, при свете желтоглазых фонарей отбрасывая вперед себя тень. В эту жаркую июньскую ночь не было ни ветерка, и краем глаза я видела крадущихся львов и фигурки юных девушек, щебечущих в тени деревьев, – таких тоненьких, что когда они поворачивались боком, то вообще пропадали из виду.

Глава 11

В следующее воскресенье Ник явился на обед непривычно поздно для него, со встрепанной прической и летним густым румянцем на щеках. Пиджак он надел лишь по той причине, что в чайную «Плазы» на открытом воздухе без него было не попасть. Он вяло опустился в кресло напротив меня, забормотал извинения, но я заранее простила его, потому что мне, вероятно, предстояло испортить ему лето.

– Гэтсби? – спросила я, и он потупился и кивнул.

– Это он привез меня в город, – объяснил он, но я отмахнулась.

– Милый, пора бы тебе уже знать, что это меня не волнует.

На этот счет он сомневался, но с благодарностью принял мою протянутую руку. Для нашей встречи я выбрала в чайной укромный уголок, затененный высокими нефролеписами и почти незаметный из главного зала. Здесь все имело радостный зеленый отсвет, как в садах Эдема, и, если не считать негромкого звона столового серебра по фарфору, голосов других посетителей и еле слышного шума проносящихся мимо автомобилей, обстановку можно было назвать приватной.

Рискнув быстро оглядеться по сторонам, я поднесла его руку к губам в быстром поцелуе, но прежде чем он успел расплыться в улыбке, покачала головой.

– Дело прежде удовольствий, к сожалению. Разреши рассказать тебе одну историю, а в конце ты скажешь мне, чем она завершается.

– Это игра? – спросил он с легкой и послушной улыбкой.

– Ну конечно, душа моя, – солгала я. – А теперь молчи и слушай.

Я рассказала ему три истории.

Первая случилась в октябре 1917 года, когда я шла по улице и совершенно неожиданно увидела Дэйзи в объятиях военного – привлекательного, но настолько бедного и лишенного изысканности, что было невозможно предсказать, кем он станет. Понадобилась война, чтобы преобразить его – или убийство, или сделка с дьяволом, но кем бы он ни был в октябре семнадцатого, он смотрел на Дэйзи как на сердце, вынутое у него из груди, будто ему все равно, куда она идет, лишь бы он мог за ней последовать.

– Он смотрел на нее тем взглядом, – объяснила я Нику, – который каждая девушка мечтает увидеть обращенным на нее.

– И ты? – спросил Ник, но я нетерпеливо отмахнулась.

– Нет у меня времени на такую чепуху, – уклонилась я от вопроса, а потом продолжала рассказывать ему о том, что случилось ночью накануне свадьбы Дэйзи, – хотя, конечно, ту версию, которая устраивала ее: где она сначала рыдала, а потом за каких-то полчаса собралась на предсвадебный ужин. Я увидела, что Ник поверил, будто бы начинающая восемнадцатилетняя алкоголичка с разбитым сердцем, почти потерявшая рассудок, способна взять себя в руки за полчаса, и поняла, что свою кузину он знает не очень хорошо. Некоторые девушки способны на такие подвиги. Я тоже смогла бы так, хотя предпочла бы никогда не попадать в подобные ситуации. А Дэйзи для такого не годилась. Она могла лишь взбрыкнуть, мгновенно и наверняка с ужасными последствиями, но все, что требовало целенаправленных усилий, для нее было недоступно.

Ни Дэйзи, ни Гэтсби не просили меня рассказать ему третью историю.

– Их свадебное путешествие на Гавайи продолжалось три месяца, в Санта-Барбару они вернулись вскоре после Рождества. К тому времени я уже переселилась к тетушке Джастине, а она не выносила нью-йоркскую зиму. Поэтому и мы уехали в Санта-Барбару, чтобы она повидалась со своими калифорнийскими подружками, и по случайности поселились в том же отеле, что и Дэйзи с Томом.

– Ты никогда не видел настолько влюбленной женщины – во всяком случае, я не видела. Она часами сидела с ним на пляже, держа его голову на коленях и лаская ему лицо, как бесценное сокровище. Она ни на минуту не выпускала его из виду, и я уже думала, что со временем они станут парой неразлучников, которых друг от друга за уши не оттащишь.

– Завидуешь? – спросил Ник, и я метнула в него свой самый эффектный испепеляющий взгляд.

– Только не Тому, – сказала я. – После Санта-Барбары тетушка Джастина захотела в Колорадо, и мы уехали, и в пути я узнала из «Денвер Пост», что Том попал в жуткую аварию, его машина столкнулась с фургоном на Вентура-роуд. Упоминали его имя, а также Пилар Веласкес.