Избранные и прекрасные - [13]

– Вы уже говорили, – изображая душевность, перебила я.

Мы обменялись торжественным рукопожатием и снова вышли из дома.

Танцы начались, и, конечно, было уже слишком поздно для всех, кто неважно танцевал с самого начала. Мужчины неуклюже кружили слишком юных для них партнерш, известные пары соперничали в борьбе за наиболее выгодные ракурсы и в то же время держались там, где потемнее, в противоречивой попытке уединиться.

– Пригласить вас на танец? – осведомился Ник.

– В другой раз, – рассеянно отказалась я, так как кое-что привлекло мое внимание. Мы стояли у подножия лестницы. Перед нами расстилался сад со всеми удовольствиями, недвусмысленно обещанными Гэтсби, но его самого не было там, чтобы наслаждаться ими. Он стоял на веранде за нами и смотрел прямо на Ника.

– О, вон там девушки, с которыми мы говорили раньше, – сказал Ник, указывая в сторону эстрады. Ада и Мэй изображали малышек – косолапили, таращили глаза и напевали какую-то бессмыслицу писклявыми голосами. То еще зрелище. Видимо, Ник никогда ничего подобного не видел, потому что уставился на них, благодаря чему Гэтсби мог беспрепятственно наблюдать за ним, а я – за Гэтсби.

Я смотрела и не могла понять, почему на Гэтсби больше никто не смотрит. Он стоял у балюстрады, подобный императору, обозревающему свои владения, но в тот момент смотрел только лишь на Ника. Все остальное поблекло для него, все звуки стали приглушенными. В этом пристальном взгляде чувствовалось что-то почти непристойное, и я живо откликнулась на него.

Он обладал силой притяжения самого солнца, удерживающего планеты на своей орбите, – созывал на свои вечеринки весь цвет Нью-Йорка. Я вообразить не могла, что случится, если тот же взгляд он обратит на того, кто видит его, – впрочем, конечно, могла. Так он смотрел на Дэйзи, и мне было известно, что с ней стало.

Глядя на него в ту минуту, любой понял бы, что ради предмета своего вожделения он способен переделать весь мир, да еще как, и вряд ли кто-нибудь сумеет его остановить. Тогда-то я и поняла, кто такой Гэтсби: хищник, желания которого настолько сильны, чтобы до неузнаваемости преобразить и исказить желания тех, кто находится с ним рядом. Я ощущала отражение этого понимания, а не его как таковое и взяла себе на заметку запомнить и его, и пустоту холодной настороженности, которая разверзлась у меня внутри.

Ник захлопал девушкам на эстраде, выведя меня из задумчивости. Я отвела взгляд от Гэтсби, взяла Ника под руку. Он где-то раздобыл еще бокал шампанского размером с полоскательницу, и его улыбка стала глуповатой и немного щенячьей.

– Куда пойдем дальше, Джордан?

– Вот сюда, – я усадила его за столик. Пару, которая хотела было составить нам компанию, я жестом отослала прочь и сама уселась рядом с Ником, заняв место ближе к краю толпы, отчетливо видное с веранды. Ник раскраснелся, я чуть было не потянулась, чтобы отвести темные волосы с его лба, но, спохватившись, одернула себя. Меня посетило странное чувство, будто я незаконно вторглась на территорию, которую Гэтсби единственным отчаянным взглядом объявил своей. Это раздражало, если не сказать большего, но он, по крайней мере, не заставил нас ждать.

Я отошла за своим джином-рикки, а когда вернулась, он уже сидел за нашим столиком так, будто был с нами с самого начала. Вблизи он оказался менее привлекательным и более энергичным. Я разглядела и еле заметный шрам на подбородке, затянувшийся и белеющий на загорелой коже, и стрижку – короткую, наводящую на мысли о военном, который не вполне освоился с мирной жизнью. Он не смотрел ни на кого, кроме Ника, а когда Ник поднял голову от второй полоскательницы с шампанским (где он их только брал?), он воззрился на Гэтсби с удивлением и любопытством. Может, причиной тому было выпитое, но мне показалось, что не только. Даже мне хотелось придвинуться вместе со стулом поближе к теплу Гэтсби, коснуться его лежащего на столе голого запястья, хотя он на меня ни разу не взглянул.

Только когда Ник встретился с ним взглядом, Гэтсби улыбнулся, и где-то в доме часы пробили полночь.

– Мне ваше лицо знакомо, – произнес Гэтсби низким, сердечным голосом, словно понятия не имел, кто такой Ник. – Вы не в Третьей дивизии служили во время войны?

– Ну как же, конечно. В двадцать восьмом пехотном полку, – машинально откликнулся Ник, не сводя глаз с Гэтсби. Его руки, лежащие на столе, дрогнули, словно в поисках спускового крючка.

Про дивизию, в которой служил Ник, я ничего не знала, зато про двадцать восьмой полк слышала. Как и все. Он одержал первую победу Америки во Франции, и это значило, что Ник в числе немногих других граждан страны имеет право носить отличительный знак «Черных Львов Кантиньи». Он заметно вырос в моих глазах. Любой парень возвращался на родину с войны героем, но в этом человеке чувствовалось что-то большее.

– А я – в шестнадцатом до июня восемнадцатого года. Так я и знал, что где-то видел вас раньше.

– Такого человека, как вы, я бы запомнил, – заметил Ник, проявляя явно несвойственную ему застенчивость. Я не знала, правду ли говорит Гэтсби, но Ник точно не врал, и я внесла поправки в сведения, которые хранила о нем в памяти.