Избранное - [208]

День выдался особенно жаркий. На далеком небосклоне кучились облака, порой начинали темнеть и забираться выше, суля грозу или дождь, но скоро снова светлели и расплывались, истаивая в пылающем небе.

Гребли попеременно. На перекатах доставалось обоим. Течение сносило легонькую лодку, один из них выпрыгивал из нее и волок за собою, ступая по воде. После трудных участков они приставали к берегу и, разойдясь, подолгу купались.

Сиденьем гребцу служила положенная поперек лодки на дно дощечка. Таиска гребла длинно и размашисто, заваливаясь далеко назад всем телом, так что почти ложилась навзничь и ее вытянутые босые ступни касались ног геолога, сидевшего повыше в корме.

Сергей Андреевич все сильнее проникался очарованием своей спутницы. Таиска словно светилась на солнце, заставлявшем гореть разгоряченное лицо с влажно поблескивающими лбом и висками. Девушка знала, что гребет хорошо, чувствовала, что геолог ею восхищается, и это ее подхлестывало: ветка стрелой выносилась вперед при каждом взмахе, рассекая с журчанием воду. Девушка прикрывала глаза от сверкания воды и, когда откидывалась назад, коротко взглядывала на геолога из-под темных ресниц. От этого сияющего взгляда нестерпимая и жгучая волна поднималась в нем.

Тоненькое платье липло к мокрому после купания телу Таиски. И Сергея Андреевича внезапно пронзило воспоминание, как девушка стояла обнаженной на ослепительном песке, вся в блестящих капельках воды, и неловко прикрывалась скомканным платьем.

Когда они приплыли к нужному месту, он с чувством облегчения взялся за работу.

Таиска выбралась на прибрежный узкий лужок, нарвала охапку цветов и села в тени плести венок. Возбуждение понемногу улеглось. Ей хотелось, чтобы геолог пришел и сел рядом с ней. Она смутно угадывала, почему он вдруг стал молчалив и неловок, — эта перемена отвечала ее неосознанным желаниям. Подбирая один к другому цветы, она задумалась, склонив отяжелевшую голову.

Геолог работал рассеянно. Он ходил по обнаженным рекой, разрушенным песчаникам, останавливался возле вытекающих из трещинок тонких струек воды, подолгу осматривал выдолбленные ею в камне чаши и желобки, покрытые густо-красной ржавчиной, и то и дело оглядывался в сторону, куда ушла девушка.

— Тася, я закончил, можно плыть домой…

Геолог стоял над девушкой, лежащей в густой траве. Таиска закрывала лицо откинутой рукой. В волосах ее краснели дикие лилии. Таиска не шевельнулась. Она из-под локтя приглядывалась к Сергею. Он казался смущенным, в голосе и позе сквозила робость, почти страх. И девушке вдруг сделалось радостно, весело и легко, ей захотелось подурачиться, потормошить его, сделавшегося по ее милости нерешительным и беспомощным.

Таиска вскочила и, с вызовом глядя на него, сказала, что ей здесь хорошо и она никуда не поедет. Неловко потоптавшись, он развел руками.

— Но домой-то ведь надо? Как же…

— Поймаешь, тогда поеду!

Таиска не вдруг, но своего добилась. Нерешительный и вялый вначале Сергей Андреевич заразился ее настроением и начал за ней бегать. Она увертывалась, а пойманная, бешено вырывалась из его рук.

— В тебе точно пружина натянута, Таиска, никак с тобой не сладишь! — сказал, тяжело переводя дух, геолог, когда, набегавшись, они сели на травянистом уступчике над рекой.

— Бедненький, я тебя замучила! — Таиска ласково и шутливо пригладила растрепанные волосы Сергея Андреевича. — Так и быть, буду всю дорогу грести, а ты сиди отдыхай!

Исподволь наступивший вечер потихоньку умиротворял все вокруг — гасли краски, в лесу становилось тихо, река словно отдыхала после дневного сверкания.

— Поедем, что ли? — предложила присмиревшая Таиска.

Дорогой они почти не разговаривали. Таиска задумалась или устала — она ушла в себя. Быстрое течение подхватило лодку, и грести почти не приходилось. Вокруг пловцов закурились первые легкие клочья тумана. Потом высоко над рекой возникла в надвинувшейся темноте крохотная светящаяся точка: это был огонек в избушке Дмитрия.

Лодка уткнулась в берег. Геолог выскочил первым, подтащил ее на песок и стал собирать вещи. Неожиданно к нему подошла Таиска и молча взяла за руку повыше кисти. Он увидел ее лицо близко-близко. В ее немигающих глазах слабо отражались последние отсветы неба. Она смотрела на него пристально, и рука на его рукаве вздрагивала. Сергей Андреевич обнял девушку и стал покрывать лицо поцелуями. Она замерла, не отвечая на них. Потом также молча его отстранила, мягко и сильно упершись рукой ему в грудь, и быстро ушла. Он стоял ошеломленный, и голова его слегка кружилась от сумасшедшей радости и ужаса.

…Время тянулось мучительно. Дни были наполнены томлением и настороженным ожиданием.

С вечера Сергей Андреевич твердо решал, что на следующее утро отправится в дальний поход, уйдет надолго, чтобы с собой справиться и образумиться. Но оно наступало, это утро, и все его намерения шли прахом. Свою работу геолог забросил.

Всякую минуту он думал о Таиске. В редкие дни доставки почты он был готов скрыться из дома, так страшило его сейчас получение письма от жены. Но как раз в эти дни писем не было.

Таиска ходила сникшая, от ее прежнего оживления не осталось следа. Она не избегала Сергея Андреевича, но и не приходила к нему больше по вечерам. Притихла, как березка перед грозой.