Избранное - [23]
— Черт бы тебя побрал, опять все испортил! В этот раз я бы поймал! Это наверняка была жена Баллы, наверняка она, кому и быть, как не ей…
Как-то в будний день в конце лета, уже в сумерках, Шули Киш Варга ковыляет на своих кривых ногах по направлению к деревне за усадьбой, между сенной загородью и сметанными на гумне скирдами. Из-за сенной загороди выходит Андраш Тёрёк. Он не уходил со стогования отавного сена до тех пор, пока не разгрузили последний воз, не поддели на вилы последний клочок сена. Теперь он обходил загородь, и они столкнулись нос к носу между скирдами соломы.
— Куда путь держите, Варга?
— Иду домой, господин приказчик, с зарей буду здесь…
— А зачем идете?
— Жена моего старшего брата Иштвана в воскресенье вечером, когда я зашел к ним, была очень плоха, вот я и надумал проведать: не случилось ли уж беды?
— Что несете в котомке?
— Ничего, господин приказчик… — слегка запинаясь, проговорил Шули Киш Варга, и чуткое ухо Тёрёка уловило испуг, прикрытый натянутой улыбкой. — Хлебные корки, грязное белье и все такое прочее…
— Посмотрим все прочее! Показывайте!
— Извольте!
— Ну, а что в этом мешке?
— Было сухое тесто, да вот вышло. Дай, думаю, снесу мешок, жена с той поры…
— Я спрашиваю не о том, что в нем было, а о том, что в нем есть. — Он уже развязал много раз перевязанную шнурком и туго затянутую горловину мешка.
Янош Варга смешался. Пахнет бедой, уж лучше помолчать.
— Семена люцерны. Так я и думал. Уже на ощупь почувствовал… Откуда же вы их взяли? Разумеется, из сеялки… А куда несете? Продавать, так ведь? Не засеете же вы ими свой участок.
Шули Киш Варга молчит. О чем тут разговаривать. Кончилось к чертям житье у этих Чатари, его выкинут и отсюда. А он уже привык к постоянному месту, ему тут не только по капельке перепадало, но и прямо речкой добро к нему лилось. Не случилось бы чего похуже. Жандармы… А то еще и сам приказчик надает ему плюх, отдубасит ногами…
— Я думал, вы, Варга, только бездельничаете. А вы, оказывается, еще и воруете. Представляю, сколько всего вы могли наворовать с весны, уж не говоря: с прошлого года, с тех пор как пришли к нам. Теперь мне вспоминается, что вы не в первый раз отправляетесь на неделе домой. И всегда с полной котомкой, не так ли?
Янош Варга немного приободряется.
— Нет, господин приказчик, нет, я ничего никогда не носил. Лучше б я и теперь не делал этого. Вот и покарал господь за то, что тронул чужое. Простите меня на этот раз, больше никогда не буду… Проверяйте всегда мою котомку, когда я пойду домой.
— Нет, нет, идите, пока все чин чином, пока с вами говорят по-хорошему, уходите скорее, чтоб я вас не видел, я за себя не ручаюсь, у меня уже руки чешутся дать вам, в бога душу, вору, негодяю этакому… (Почему я не могу треснуть его хорошенько? Нет, молодой барин строго запретил: никого, ни пальцем…)
А Шули Киш Варга стоит и ждет, будто хочет что-то сказать.
— Ну, чего не идете? Чего дожидаетесь? Что мне, позвать жандармов или сказать господину помещику?
Янош Шули Киш Варга мнется.
— Мне бы котомку, господин приказчик…
— Она останется у меня.
— Но…
— Ни слова больше, не то хуже будет. Какая наглость! С украденными вещами конфискуется и орудие вора, его котомка. Таков закон, вы знаете это. Ведь не впервой воруете.
— Но, господин приказчик, там мое грязное полотенце, мой нож, моя ложка, все. — И чуть ли не умоляюще добавил (слабому не зазор тон сменить, хотя бы и вконец унизиться): — Прошу вас, отдайте хотя бы это!
— Вот вам, забирайте, а теперь идите, идите, чтоб я вас больше не видел! И пока я здесь, в усадьбу ни ногой! Поняли?
О! Еще бы не понять! Наконец-то он свободен, и ничто ему не грозит! Быстрым шагом Янош Варга направляется в сторону деревни, однако Андраш Тёрок кричит ему вслед:
— Погодите! С кем вы работали сегодня на сеялке?
Янош Варга снова мнется. Не хочется выдавать Йошку Цибере, первого кучера, это ведь добром не кончится. Половину-то выручки за эту горстку семян ему причиталось бы.
Но тогда жандармы, расследование, побои, суд, тюрьма и все такое… Э-эх!
— Ну, что, не знаете? Выкладывайте!
Тут не увильнешь, ведь приказчик и так знает. Видел, что он сидел за рулем, а Цибере управлял лошадьми.
— С Йожи Цибере, господин приказчик.
— Ну ладно, идите. Я сочтусь с Цибере.
Это последнее слово, оно, как огромная игла, вонзается в сердце Шули Киш Варги. Не следовало бы выдавать Йошку. Что-то будет?
Андраш Тёрёк не пошел домой умываться и ужинать, а направился прямо в конюшню, хотя надо было торопиться в контору для отдачи вечерних распоряжений. Но он сперва разберется с этим, чтобы сразу доложить: «Я вора поймал!»
Уже из широких дверей он кричит в полутемную, освещенную мигающим светильником конюшню:
— Цибере!
— Чего изволите, господин приказчик?
— Подойдите ко мне! Кто работал с вами сегодня на сеялке?
— Шули Киш Варга за рулем, ну и потом еще Кереши дочка шла за машиной.
— Это не важно. Так вот, вы не заметили, чтобы этот Варга, этот бездельник, этот лоботряс, набил свой мешок семенами люцерны?
Йошка Цибере, первостатейный враль — это знает вся усадьба — смешался точно так же, как перед тем Янош Варга: за этим вопросом ему чудится опасность, и немалая. «Черт бы побрал этого кривоногого Варгу, неужели с ним что-то случилось? Неужели попался?»
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
В сборник включены роман М. Сабо и повести известных современных писателей — Г. Ракоши, A. Кертеса, Э. Галгоци. Это произведения о жизни нынешней Венгрии, о становлении личности в социалистическом обществе, о поисках моральных норм, которые позволяют человеку обрести себя в семье и обществе.На русский язык переводятся впервые.
Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.
Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.
Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.