Избранное. Том первый - [12]
Над рекою туман стлался густой, липкий. Низкая левобережная половина таилась в тумане. И озеро на том берегу, и тальник, и журавлиные сонные поселения. Лишь паруса гор медленно, гордо плыли в тумане и виднелись отовсюду.
Есть у озера место заветное. Володей любит там купаться. В кустах черёмуховых, даже поутру тёплых, затаился маленький балаганчик. В нём Стешку ласкал тайно. Пришла бы...
За спиной хрустнула галька. Володей оглянулся, залился счастливым смехом.
– Токо что о тебе думал.
– Я всё ждала, ждала – не идёшь...
– В шалашик бы, а?
- Зябко! – Стешка притворно поёжилась, хотя утро тёплое начиналось. Тело, только что нежившееся в постели, и впрямь слегка пощипывали мурашки. Да не потому зябла. – Погрей!
- Там погрею! – Володей сбежал по головоломному спуску к перевозу, отвязал паром и, минуя отпотевшие мостки, перелетел через жердь на неошкуренные, перевитые дублёным гужом брёвна. – Спускайся! – велел Стешке.
Она кинулась по тому же следу, поскользнулась, выпрямилась и, рискуя разбиться, крикнула:
– Держи меня! Держи!
Потом стояла на пароме счастливая, провисая в сильных его объятиях, сердце рвалось из груди, колотилось. Сердцу в груди было тесно.
– Не боись... не выпущу!
Паром уж несло, оттягивало книзу. Толстый канат, пропущенный от берега к берегу, натягивался тетивой, но не отпускал.
– Вот так бы плыть и плыть до скончания века! – слегка пошевеливая кормовым веслом, бредил Володей, свободной рукой прижимая Стешку. – И чтоб ты рядом...
– Хочу быть рядом! Бери на Учур.
– То место не для баб, Степанида. Всякое там случается, – хмуро отговорился Володей.
Вплывали в туман, в неведомое. Из острога кто-то выбежал, заблажил, неразличимый в утреннем сумраке.
– Не Гарусов ли?
– А хоть и он – не своруем, вернём, – отмахнулся Володей, расталкивая туман паромом.
Обмотав канат вокруг черёмухи, снёс на берег Стешку. Вот уж трава шелестит под ногой, надо бы спустить жену наземь, а он забыл, нёс, нацеловывая, до самого шалаша.
– Люба мой! Лю-юба!.. – стонала она, бесстыдная, чистая, потерявшая разум; руками-змеями обвивала его шею, вжималась в грудь. Сохли полураскрытые смугло-румяные губы, густела слюна во рту. Из-под полотняной рубахи выпирал бугорок уже не девичьего живота.
Травой пахло, Володеевым терпким потом. Шелестели веслаки балагана, шуршала над ним черёмуха и множеством чёрных глаз старалась заглянуть внутрь, в чуть приметное отверстие на самом скрестье веслаков.
Там было темно, но что-то белело. Черёмуха недовольно затрясла ветками, пожаловалась лёгкому, вынырнувшему из тумана ветру.
Володеевы пальцы устало перебирали на огненном Стешкином затылке кудрявые завитки, ввинчивались в тяжёлые жёсткие косы. Огрубевшую ладонь ласкала, грела нежная Стешкина кожа.
Уткнувшись ему под мышку, Стешка отрешённо улыбалась, втягивала чуткими, нервно вздрагивающими ноздрями запах, идущий от выгоревшей Володеевой косоворотки. Сарафан в голубеньких цветочках лежал рядом, сподница сбилась... Из-под неё выглядывал золотистый треугольничек завивающегося мха, к которому осторожно кралась рука Володея.
– Лада!
И – закружилась земля, взвилась, теряясь меж звёзд, в высоком пространстве. С ней вместе парили Стешка и Володей, и всё исчезло вокруг. Остались в небе земля, да звёзды, да они, безрассудные, сумасшедшие, любящие друг друга.
– Стешка... дождёшься?
– Лучше головой в омут, чем с другим... Никого не надо! Ни-кого-шень-ки!
Заворочавшаяся в душе ревность уснула. И сам Володей уснул, положив голову на обнажённую Стешкину грудь. Стешка ласкала его осторожно и мягко и что-то шептала, едва ли сама себя слыша и понимая.
Час ли, день ли прошёл – они не знали. Теперь и Стешка уснула; проснулась, когда верховое отверстие шалаша прострелил солнечный луч. Зажмурилась от яркого света, нежно коснулась пальцем щеки Володея. Он потянулся к ней снова.
– Поздно, Володеюшко! Поздно... проспали. Тебя поди, ищут.
– Ох, дьявол рогатый! Мне ж с зарёй при всей справе! Кому-то будет потеха!
Взявшись за руки, побежали к парому. Обратно гнал паром сильными толчками.
На берегу бесновалась толпа: покосники. Более всех неистовствовал хозяин перевоза Яков Гарусов, маленький, чёрный, как жучок, с аккуратным круглым пузцом.
Дав им сойти с парома, накинулся на Володея, замахал короткими ручками.
– Лиходей! Тать! На чужое польстился!
– Нно! – отпихнул его Володей. – Не маши щупальцами – оборву!
И, обняв Стешку, направился к дому. Иван уж собрал его справу, почистил. На гольце, туго набитый, стоял кожаный мешок. Наскоро простившись с роднёй, Володей кинулся к воеводской избе. Здесь его ждали человек семь или восемь. На крыльце, пощёлкивая кедровые орешки, хитровато щурился Любим. Потап, как всегда, стоял в сторонке, вороша дикую волосню. Стукнув кулаком о кулак, упредил:
– На тебя Гарусов воеводе кричал.
Из избы – легки на помине – вышли воевода, злющий с похмелья, и сотник.
- Вот он и есть... выродок отласовский! – подтянув саблю, которой сроду не пользовался, указал сотник на Володея. – Паром у меня схитил...
- Всыпать ему... пятьдесят... пятьдесят! – рявкнул воевода. Лицо бешено задёргалось. Загорелись жёлтые, в красных прожилках глаза.
В новом романе тюменский писатель Зот Тоболкин знакомит нас с Сибирью начала XVIII столетия, когда была она не столько кладовой несметных природных богатств, сколько местом ссылок для опальных граждан России. Главные герои романа — люди отважные в помыслах своих и стойкие к превратностям судьбы в поисках свободы и счастья.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
За долгие годы жизни в литературе Зотом Корниловичем Тоболкиным, известным сибирским, а точнее, русским писателем созданы и изданы многие произведения в жанрах прозы, драматургии, публицистики. Особенно дорог сердцу автора роман «Припади к земле», начатый им в студенческие годы, оконченный много позже. В романе заложены начала будущих его вещей: любовь к родной земле, к родному народу. Он глубинный патриот, не объявляющий громогласно об этом на каждом перекрёстке, не девальвирующий святое понятие. В Московском издательстве «Искусство» издан его сборник «Пьесы, со спектаклем по пьесе Зота Тоболкина «Песня Сольвейг» театр «Кармен» гастролировал в Японии.
Новая книга Зота Тоболкина посвящена людям трудового подвига, первооткрывателям нефти, буровикам, рабочим севера Сибири. Писатель ставит важные нравственно-этические проблемы, размышляет о соответствии человека с его духовным миром той высокой задаче, которую он решает.
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
Книга «Ловля ветра, или Поиск большой любви» состоит из рассказов и коротких эссе. Все они о современниках, людях, которые встречаются нам каждый день — соседях, сослуживцах, попутчиках. Объединяет их то, что автор назвала «поиском большой любви» — это огромное желание быть счастливыми, любимыми, напоенными светом и радостью, как в ранней юности. Одних эти поиски уводят с пути истинного, а других к крепкой вере во Христа, приводят в храм. Но и здесь все непросто, ведь это только начало пути, но очевидно, что именно эта тернистая дорога как раз и ведет к искомой каждым большой любви. О трудностях на этом пути, о том, что мешает обрести радость — верный залог правильного развития христианина, его возрастания в вере — эта книга.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.
УДК 821.161.1-31 ББК 84 (2Рос-Рус)6 КТК 610 С38 Синицкая С. Система полковника Смолова и майора Перова. Гриша Недоквасов : повести. — СПб. : Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2020. — 249 с. В новую книгу лауреата премии им. Н. В. Гоголя Софии Синицкой вошли две повести — «Система полковника Смолова и майора Перова» и «Гриша Недоквасов». Первая рассказывает о жизни и смерти ленинградской семьи Цветковых, которым невероятным образом выпало пережить войну дважды. Вторая — история актёра и кукольного мастера Недоквасова, обвинённого в причастности к убийству Кирова и сосланного в Печорлаг вместе с куклой Петрушкой, где он показывает представления маленьким врагам народа. Изящное, а порой и чудесное смешение трагизма и фантасмагории, в результате которого злодей может обернуться героем, а обыденность — мрачной сказкой, вкупе с непривычной, но стилистически точной манерой повествования делает эти истории непредсказуемыми, яркими и убедительными в своей необычайности. ISBN 978-5-8370-0748-4 © София Синицкая, 2019 © ООО «Издательство К.
УДК 821.161.1-3 ББК 84(2рос=Рус)6-4 С38 Синицкая, София Повести и рассказы / София Синицкая ; худ. Марианна Александрова. — СПб. : «Реноме», 2016. — 360 с. : ил. ISBN 978-5-91918-744-8 В книге собраны повести и рассказы писательницы и литературоведа Софии Синицкой. Иллюстрации выполнены петербургской школьницей Марианной Александровой. Для старшего школьного возраста. На обложке: «Разговор с Богом» Ильи Андрецова © С. В. Синицкая, 2016 © М. Д. Александрова, иллюстрации, 2016 © Оформление.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.