Избранное. Том первый - [11]
Ушёл, покачивая плечищами. Шёл бочком, словно боялся, что ненароком зацепит за палисад или, задев, уронит встречного. Ветер пасся в льняной его гриве, бил в затылок, повизгивал, точно сердился, что не в силах свалить эту громоздкую глыбищу. На медных ножнах примостился солнечный зайчик, в глазах доверчивых небо оставило два голубых чистых пятнышка.
Может, и впрямь подождать Любима? – осторожно спросил Володей, смахивая со лба мошкару. Нудила, грызла, вилась чёрным облаком. Сквозь неё, как сквозь сито, просвечивал на башне жёлтый крест. Маялся от безделья давно не звонивший колокол. В нём шарились неспокойные галки, гадили на недвижный язык.
– Выкупим же... Так и оговорим, – вздохнул Иван, а сердце давило стыдом и горечью: самое дорогое из дому вынесли. Вот до чего дожили Отласы.
– Молчит колокол, – вслушиваясь в галочий гвалт, молвил Григорий, зябко подёрнув увечным плечом. – И поп молчит.
– Ничо, когда-нибудь зазвонит. На то он и колокол. – Володей взглянул на погост, где покоились отец и мать, и Гаврила. Все трое лежат рядом. Ежели есть он, тот свет, то уж встретились, наверно. Отец с Гаврилой, поди, на радостях бражничают, мать, пригорюнившись, сидит в уголочке. Правда, сказывали, что мать никогда не унывала, но Володею она почему-то видится печальной.
Из-за гор мгла набегала, кралась воровато, как лихой человек. В кабаке тоже мгла, гул хмельной. Кто-то пел, кто-то дремал под скамьёй, кто-то выпрашивал у Ильи в долг. Илья отмахивался от него, как от мухи.
Отласов приветливо встретил. Эти в кабак не захаживали. Вино курили сами. Видно, большая нужда привела. Маслянистые жёлтые глазки Ильи сверкнули алчным огнём. Медово улыбнувшись, поднёс гостям по чаре, усадил в красном углу, ждал.
– Не здесь, – вырешил, увидав ожерелье. Боялся, кто-нибудь высмотрит – ограбит. Уж грабили, да и выручка в тот раз была мала. Выкатили бочку, увезли. Остался от похитителей след санный. Потом бочку эту с ендовой и ковшом нашли у кедровки. Все вечеровавшие пустили ковш по кругу. А кто угощал этим вином, Гарусовы так и не дознались. Грешили на Володея. Но он и Любим в тот день пропадали на охоте. Воротились из тайги утром. Однако, проходя гостиный двор, перемигнулись. Там всё ещё стояла пустая бочка.
– Где добыли? – перебирая драгоценные китайские жемчужины, любопытствовал Илья. Сам прикидывал, как бы не переплатить. То, что это ожерелье навсегда останется у него, он решил с первого взгляда. Уж больно баское. Цены ему нет.
– Где взяли, там нет, – холодно отрезал Иван. – Сколь дашь?
– Да уж не обижу.
– Храни до весны. Весной выкупим, – получив плату, наказывал Володей.
Илья дрогнул морщинками узенького лба: «Выкупишь ты у меня... два кукиша!».
Когда подоспел запыхавшийся Любим, сделка была завершена. Узнав о сговоре, яростно сплюнул:
– О-от простодырые! Да за этот жемчуг пол-Якутска скупить можно.
Володей было потянулся за материнским украшением, но Илья шмыгнул за дверь, дверь защёлкнул изнутри задвижкой. Потом на всякий случай припёр ломом и только тогда присел на сундук и отёр вспотевший от волнения лоб. «Надо будет в тайник положить».
Тайник под полом, под винною кадью. Запалив свечу, спустился под пол, ещё раз полюбовался переливами жемчуга и, спрятав, стал разгонять недовольных пьянчужек.
– Ишо петухи не кричали... – слезливо жаловался один, только что заложивший нательный серебряный крест.
– Дома послушаешь... ежели они у тебя есть, петухи.
– Ох, сволочуга! – ворчал пьянчужка на улице. – Вылитый батюшка!
Илья не обижался. К обидным словам привык. Слыхивал разное. Да и отец внушал: «Слова – ветер. Просвистят – затихнут. А деньга, Илюшка, счёт любит. Учись деньгу беречь».
Это первое, чему Илья выучился. Второе – разводить вино водою. «И вода денег стоит» – тоже отцовская шутка. У него и шутки ценой в целковый. Илья похож на отца. Только что хром да прижимист ещё более. «Наша порода!» – хвалился перед гостями Гарусов-старший, похлопывая своё чадо по жирному загривку. Чадо старалось. Иному словечко угодное молвит, иному вовремя рукотёр поднесёт или наполнит до краёв чашу...
– Разумен... люблю! – хвалил воевода, который чаще других бывал у Гарусовых в гостях. Ходил не из-за вина. Хозяйка не в меру приветлива. Кода все спивались, Яков, меньше других выпив, притворялся мертвецки пьяным. Зинаида устраивалась с хмельным воеводой.
«Ничо, – посмеивался покладистый сотник. – От её не убудет. Зато мне прибыль».
И верно: прибыль была не только в мошну, но и в зыбку. И Танька, дочь младшая, чем-то смахивала на воеводу, правда, не на этого, на прежнего. Яков прочил её за Отласа, за Володьку. Стал привечать казачину.
- Может, породнимся? – спросил однажды.
- Мать под чужих ложилась... дочь лягет. Мы на такое добро не заримся.
Дочь пристроили за подьячего. А на Отласа Яков затаил смертную обиду и ждал случая, чтобы отыграться. Случай представился.
Накануне отправки гуляли. Стешка, как плеть казацкая, висела на руке Володея. К утру притомилась, ушла спать. Ворочаясь в постели, сквозь тяжкую дрёму мысленно звала к себе мужа.
Он сидел у реки, в которой пряталась вторая луна. Первая, в бледном окружении звёзд, белой дырой зияла в небе. «Вот и небушко прохудилось». – Сев перед Братьями, Володей вслушивался в скрип утиный. Качался паром у переправы. Перекликались караульные. Острог спал.
В новом романе тюменский писатель Зот Тоболкин знакомит нас с Сибирью начала XVIII столетия, когда была она не столько кладовой несметных природных богатств, сколько местом ссылок для опальных граждан России. Главные герои романа — люди отважные в помыслах своих и стойкие к превратностям судьбы в поисках свободы и счастья.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
За долгие годы жизни в литературе Зотом Корниловичем Тоболкиным, известным сибирским, а точнее, русским писателем созданы и изданы многие произведения в жанрах прозы, драматургии, публицистики. Особенно дорог сердцу автора роман «Припади к земле», начатый им в студенческие годы, оконченный много позже. В романе заложены начала будущих его вещей: любовь к родной земле, к родному народу. Он глубинный патриот, не объявляющий громогласно об этом на каждом перекрёстке, не девальвирующий святое понятие. В Московском издательстве «Искусство» издан его сборник «Пьесы, со спектаклем по пьесе Зота Тоболкина «Песня Сольвейг» театр «Кармен» гастролировал в Японии.
Новая книга Зота Тоболкина посвящена людям трудового подвига, первооткрывателям нефти, буровикам, рабочим севера Сибири. Писатель ставит важные нравственно-этические проблемы, размышляет о соответствии человека с его духовным миром той высокой задаче, которую он решает.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.