Избранное. Том 1 - [9]

Шрифт
Интервал

– А льда скоро, ребята, не будет, – сказал дед.

Все еще стояли у воды и обсуждали проблемы плавания на столь несолидном судне, а дед ушел к своей избушке. Он стал выносить из ее недр бесконечное количество мотков сетей, смотанных в куклы, и бережно класть их на разостланный брезент.

– Смотри, ребя, смотри, – сказал Братка. – Дед богатство вынимает.

9

…Они насаживали неводную дель на обрезки водопроводных труб, чтобы потом протянуть сквозь трубы нескончаемую сизалевую веревку, по веревке с припуском расправить сеть, для верха один припуск, для низа другой. Это была работа не для нервных людей.

Древняя земля исходила, дымилась на проталинах, пар поднимался к небу, как дым благодарственных молебнов.

И жухлый серый лед на реке казался в весеннем солнце чужим, отжившим свой век, нездешнего мира веществом.

Сети растягивались на вешалах, лежали на земле, аккуратные мотки веревок висели на кольях, змеились по земле. Был какой–то чарующий ритм в этой древней, древней, как эта земля, человеческой работе.

У лодок остался один Глухой. Он возился у чадящего котла с длинной кистью и был похож в клубах дыма на печального сгорбленного черта, давно уже потерявшего веру во всякое бытие.

Санька насаживал сети, слушал, как в стороне балаболит и смешит всех Муханов, и размышлял о всегдашней правоте брата Семы. Вот оно, денежное место, где руки не дрожат. Было приятно сознавать, что все это не столь уж плохое занятие и времяпрепровождение есть только вступление к туманно сверкающему будущему, которое ждет его там, в Москве, средь гари и грохота настоящей жизни.

Так шел день за днем. Два домика и вытаявшее пространство земли вокруг них были отрезаны от мира, так что казалось – и нет ничего во всей вселенной, только вот это бледное небо и издыхающий лед па реке. В семи километрах на одном из рукавов Китама помещался колхозный поселок, Новый Усть–Китам, в поселке жили люди и председатель Гаврилов, которому они подчинялись.

Однажды спозаранку мимо них протащилась упряжка из шести разномастных захудалых псов. На партах сидел старик с непокрытой головой и смотрел на них с азиатским спокойствием.

– Это Пыныч. Бездельный старик. Я его знаю, – сказал Братка. – Гусей почуял, старый черт. Хотите верьте, хотите нет, но нюх у него на гусей страшный. Пыныч, хрен чукотский, где гу–у–си? – крикнул Братка.

И Пыныч, не сказав ни слова, махнул рукой на восток.

– Где гуси? Какие гуси? – засуетился Толик.

Обратно Пыныч проехал уже вечером. Подмораживало, и собаки шли устало и неровно, ибо нарта то и дело проламывала снежную корку.

В нарте лежало четыре жемчужных красноносых гуменника.

– Малё гуся, – сказал старик, жмуря хитрые глазки. – Земли пока малё.

Это были первые из гусиных стай, скопившихся на южных вытаявших склонах хребтов в ожидании, пока потеплеет земля родного Китама. Они залетали сюда через безжизненные горные гряды и искали по протаявшим береговым обрывам прошлогоднюю бруснику и черную ягоду шикшу.

Братка, чукотский человек, погладил захолодевшее гусиное перо и сказал раздумчиво: «Однако, гусь начинается, патроны надо снаряжать».

За столом в избушке уже сидел Толик и лихорадочно набивал патроны адской смесью из дымного и бездымного пороха.

– Порвет ружье–то, – несмело сказал Глухой, но тот только глянул на него дикими глазами и продолжал орудовать молотком и пыжами.

– Если вам, ребята, надо, берите мое, я не охотник, – сказал Саньке Федор и кивнул на обшарпанную одностволку на стене.

10

Через два дня лед исчез. Он просто исчез ночью незаметно, без шумного ледохода, треска и грохота. С верховьев по мутной вздувшейся реке плыли, крутясь, отдельные запоздавшие льдины. В этот день они, прежде чем взяться за сети, долго смотрели на непривычную картину чистой воды и на эти льдины. С пасмурного неба сыпался мелкий дождь.

– Сожрет весь снег этот дождик, – радостно сообщил Глухой.

Он весь помолодел в этот пасмурный день. Долго стоял около выброшенного катера, потом вернулся и стал складывать в кучу обрезки досок, раскиданных по берегу.

По темному морщинистому лицу Глухого бродила улыбка, которую он и не пробовал скрывать. К нему присоединился Братка, и они вдвоем с неторопливой сноровкой собрали и сожгли обрывки сетей и веревок, перенесли на сухое место доски и все оглядывались кругом, чего бы еще прибрать, как будто именно так и полагалось: в день ледохода наводить порядок во всех окрестностях.

Чтоб не сидеть без дела, Санька взял лопату и стал отгребать от стен избушки тяжелые валы намокшего снега. Постепенно он вошел в азарт, скинул телогрейку.

– Сам догадался или научил кто? – насмешливо спросил Федор за спиной. Санька оглянулся. Серые Федоровы глаза смотрели на него в упор с безжалостным интересом.

– В чем дело? – спросил Санька, и опять ему почудилось, как со щелканьем выскочил и замкнулся на замке ножик.

– Так, – сказал Федор. – Я на тебя давно смотрю. Руками ты делать ничего не умеешь, это заметно. Курс наук, чтобы жить головой, видно, тоже не кончил. Белая ворона и там и тут. Не обижайся – я сам такой. – Федор усмехнулся, и снова судорога промелькнула по изрытому оспой лицу. – Зачем ты деду понадобился, вот что мне интересно?


Еще от автора Олег Михайлович Куваев
Территория

Наивысшим успехом творчества Олега Куваева принято считать его роман «Территория», повествующий об успешном открытии золота на Чукотке конце 1940-х — начале 1950-х гг. Начиная с 1975 г. роман выдержал более 30 изданий, в том числе в Роман-газете трехмиллионным (два раза по 1,5 млн) тиражом. Издавался он и за рубежом: на французском, немецком, испанском, арабском, английском, японском и польском языках. Книгу переводили в республиках СССР, а в Европе роман вышел в 17 издательствах. В одном из писем 70-х годов Олег Михайлович поделился с друзьями задумкой написать валютную трилогию: 1.


Тройной полярный сюжет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Избранное. Том 2

Во второй том Избранных произведений известного советского писателя Олега Куваева вошли повести, написанные в 70-е годы XX века: «Дом для бродяг», «К вам и сразу обратно», роман «Территория», получивший широкое общественное признание, и последнее произведение О. М. Куваева, законченное им незадолго до смерти, - роман «Правила бегства».


К вам и сразу обратно

Эта маленькая повесть написана в 1971.Как и большинство книг Куваева, она о людях Севера. Об их труде, об их судьбах, о хорошем и не только.


Два цвета земли между двух океанов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Правила бегства

Впервые роман «Правила бегства» был издан посмертно Магаданским книжным издательством."Всякое бегство есть не более как попытка убежать от себя, и всякая гонка вперед не более как жалкая и никчемная попытка догнать выдуманного себя."Из письма О. Куваева Б.Г.Ильинскому.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.