Избранное. Созерцание жизни [заметки]
1
(Данте. Божественная комедия. Рай. Песнь X. Ср. пер. М. Лозинского:
Курсив Г. Зиммеля в немецком переводе эпиграфа. – Ред.).
2
Времен (лат.).
3
Заключения (лат.).
4
Случайно (лат.).
5
Ближайшим родом (родовым понятием) (лат.).
6
Тем самым, в силу этого (лат.).
7
Более ранние варианты II–IV глав вышли в «Логосе» [Metaphysik des Todes // Logos. Bd. I. 1910/11; Das individuelle Gesetz. Ein Versuch liber das Prinzip der Ethik // Logos. Bd. IV. 1913; Vorformen der Idee. Aus den Studien zu einer Metaphysik // Logos. Bd. VI. 1916/17. – Ред.]. II глава лишь расширена и мало изменена, тогда как обе последующие, хотя и сохраняющие основные мотивы, должны рассматриваться как новые работы. Решающее же здесь то – в публикации отдельных глав это не могло проявиться, – что все они объединены метафизическим понятием жизни, изложенным в первой главе, и проявляют свой последний смысл как части его возможного раскрытия.
8
Своего рода, особым (лат.).
9
Переход в другую область (греч.).
10
Неизгладимых свойств (лат.).
11
Только по законам нашей природы (лат.).
12
Исходный пункт; конечный пункт (лат.).
13
Вывода из недоказанной предпосылки (лат.).
14
Только по законам своей природы (лат.).
15
Неповторимости (лат.).
16
(Фауст. Посвящение. Ср. пер. Н.Холодковского: Всё, чем владею, вдаль куда-то скрылось; Всё, что прошло, – восстало, оживилось!.. – Ред.)
17
Да свершится правосудие, если даже погибнет мир (лат.).
18
Своего рода, особый (лат.).
19
Пропорционально, соразмерно (лат.).
20
Аристократов (греч.).
21
Здесь: с осторожностью (лат.).
22
Присутствие смерти в жизни может служить символической мотивировкой – наряду с другими – того, что не существует несомненного права называть Божество «живым». Пусть даже это – прекрасное и, быть может, неизбежное представление, в своей последней основе оно не менее антропоморфно, чем представление о старце, гуляющем в час вечерней прохлады по райским кущам. Его мыслят живым, потому что это представляется единственной возможностью общения с ним. В конце концов жизнь или одушевленность – специфический вид существования, и мыслить ее «высшей» и рассматривать все вообще сущее исключительно с точки зрения альтернативы чисто материального и живого-одушевленного, просто потому, что мы, люди Земли, другого не знаем, представляется мне ограниченностью, последняя сублимация которой заключена во всех тех метафизиках, которые провозглашают абсолютным «дух» или «жизнь». Конечно, мы бы ничего не выиграли, определив Бога как сверхживое: даже самая осторожная попытка позитивного определения превышает права нашего мышления. Но ничто не препятствует нам, более того, все дает нам право удалить от абсолюта ограниченность понятия жизни и души, невзирая на то, что она является границей всех наших возможностей. Даже попытка найти нечто, освобожденное от этой ограниченности, в понятии «ценности» не привела бы к более оправданному определению божественного абсолюта, ибо реализация ценностей без такой основы, как жизнь, душа, дух, представляется мне просто словом. Более удовлетворяющей можно было бы считать шеллинговскую абсолютную «индифференцию», если бы он сразу же не дал ей распасться на полюсы «природа» и «дух» и не заключил бы ее тем самым опять в альтернативную узость нашего случайного опыта. Большего как будто достигает Спиноза, придавая Богу бесконечные атрибуты, из которых постигаемы только два – мышление и протяженность. Однако он понимает их как реальные определения божественной природы, что в последовательном пантеизме лишено противоречия, но в применении к трансцендентному Богу означало бы антропоморфизм. Отрицательная теология мистики в этом отношении более свободна и глубока, чем вся предшествующая и последующая догматика и философия религии.
23
В одном акте (лат.).
24
Это, разумеется, чисто спекулятивная мысль, подобно сказанному раньше о «жизни» Бога; однако вся эта область настолько темна для нас, – уже то, как из организованности материи могла подняться душа, настолько безнадежно непостижимо, что спекуляция может претендовать здесь на терпимость. Правда, такое право обосновано лишь в том случае, если речь идет не о чисто интеллектуально-комбинационной игре мыслей. Спекуляция может быть символом, даже неотчетливым и отдаленным, внутренней данности, направленности, созерцания, субъективным выражением бытия, которое в качестве такового есть какая-либо объективность, а не просто произвол.
25
Здесь следует особо подчеркнуть, что конечная цель всех этих понятийных синтезов – не реальное значение идеи бессмертия. Это метафизическое острие имеет здесь лишь эвристический смысл – сделать прозрачной структуру идеально синтезированных в нем элементов сущности и ценности. С идеей бессмертия как утверждаемой, доказанной, модифицированной, опровергаемой, для большинства современных людей связан только антикварный интерес; о праве или неправе как этой, так и противоположной точки зрения дискуссия здесь вестись не будет. Однако если мысль о бессмертии – только образ фантазии, ее мотивы и основа находятся в области реального, и эти элементы упорядочиваются необычным образом именно в идею бессмертия. Они позволяют поэтому производить, исходя из этой идеи, анализы и синтезы, высшая просветительная ценность которых заключается не в самом воображаемом фокусе, а в свете, падающем из него на более сущностные душевные и метафизические факторы.
26
Формы нашего мышления во всяком случае не допускают ничего другого. Мы вполне можем себе представить, что мира вообще нет; но если есть бытие, то его исчезновение в ничто мы так же не можем себе представить, как его возникновение из ничего. И вера в то, что Бог сотворил мир во времени, не может не исходить из того, что Бог должен для этого быть. Если Он существует от века, то есть невозникшее бытие, которое в принципе могло бы быть и бытием мира; если же утверждать, что «Он создал сам себя», то дерзкая воля мстит за желание проникнуть с помощью наших человеческих понятий в недосягаемую область абсолютной немыслимостью такого выхода, сколь ни применим он поэтически. Определенность бытия не может подчинить нас; но если сущее вообще положено, то факт, определяемый нами абстрактным понятием бытия, для каждого ясного мышления (правда, только для нашего мышления) несомненно основан на невозникновении и непреходящести. Энтропии бытия не существует.
27
По причине самих себя; под действием мира (лат.).
28
Переход в другой род. Здесь: логическая ошибка (греч.).
29
Пропорционально (лат.).
30
Свойствах, облике (лат.).
31
Причина самого себя (лат.).
32
Совершённый акт (лат.).
33
Все течет (греч.).
34
Своего рода (лат.).
35
Безразличного (грен.)-
36
Если двое делают одно и то же (лат.)-
37
Порочный круг (лат.).
38
Кант очень хорошо понимал невозможность санкционировать долженствование содержанием долга. Но он настолько подчинен категории цели, что пытается совершить смелый поворот и превратить нравственность, соответствие долженствованию в целом, в конечную цель жизни. Одно то, что он вновь связывает ее с рационализмом «общего» закона, делает освобождение нравственного от каждого характера как средство иллюзорным. Ибо оно вновь становится только средством конечной цели: для того чтобы помочь обрести существование логизированному, рационально закономерному миру. С точки зрения этого последнего мотива и категорический императив не категоричен действительно, а зависит от того, хотим ли мы или должны ли мы иметь логический мир, ибо категорический императив легитимирован только как средство этого мира – совершенно так же, как истинность кантовской теоретической априорности обусловлена тем, что мы признаем значимость опытного знания, и становится несостоятельной, как только мы по каким-либо причинам или без всяких причин отказываем этому знанию в признании. И здесь тот факт, что действование по своему индивидуально-нравственному содержанию бесчисленное множество раз подчиняет нас более высоким, более общим целям, заставляет нас подчинить долженствование как таковое той далекой идеальной цели и обосновать его сущность, исходя из этого подчинения, т. е. чего-то ему трансцендентного. Этические принципы делятся в зависимости от ответа на вопрос, выходит ли долженствование в качестве этического из жизни или приходит к жизни, – последнее утверждает также «мораль разума». Ибо понятием «автономии» она скрывает только свою предпосылку, что разум нашей самости есть как-то трансформированная в нас, представляемая нами логика содержаний, которая идеально или метафизически в свою очередь автономна, т. е. находится вне этой самости, которой она предписывает свою «конечную цель».
39
Переход в другой род. Здесь: логическая ошибка (греч.).
40
Общественное благо (лат.).
41
Роман М.П. Арцыбашева (1907). – Ред.
42
Абстрактно (лат.).
43
Цель (греч.).
44
Бытие следует за действием (лат.).
45
Действие следует за бытием (лат.).
46
Некоторые формулировки я беру из двух моих книг: «Kant. Sechszehn Vorlesungen» и «Goethe». («Кант. Шестнадцать лекций, прочитанных в Берлинском университете»; «Гёте». См.: 3иммель Г. Избранное. Философия культуры. М.; СПб., 2013. – Ред.).
47
Пусть будет, как будет (франц.).
48
Исходный пункт; конечный пункт (лат.).
49
В карточной игре термин, означающий решение все поставить на карту (франц.).
50
Музыкальный термин, означающий дозволенность свободного исполнения, не требующего точного соблюдения длительности нот (итал.).
51
Порочного круга (лат.).
52
О всех этих априорностях истории ср. мою работу «Проблемы философии истории», гл. 1.
53
Все течет (Гераклит) (греч.).
54
Противоречием в определении (лат.).
55
Априорно, изначально (лат.).
56
Во главе (франц.).
57
Самое существенное (франц.).
58
Третье сословие (франц.).
59
Абстрактно (лат.).
60
Гласу народа (лат.).
61
Замедление, ускорение (ит.).
62
Ничего не имеющие, всем обладающие (лат.).
63
Все имеющие, ничем не обладающие (лат.).
64
В моей «Философии денег» приведено большое количество примеров этого из исторически конкретных областей.
65
По частям (лат.).
66
Основание познания (лат.).
67
Поскольку жизнь являет собой некую противоположность форме и поскольку описанию в понятиях поддается лишь нечто, в большей или меньшей степени приобретшее форму, оформившееся, то выражение «жизнь» в подразумевающемся здесь совершенно фундаментальном смысле не может быть до конца очищено от некоторой понятийной расплывчатости и логической нечеткости. Ибо стоило бы нам попытаться дать ей строгое понятийное определение, как тем самым была бы отброшена сама сущность жизни, находящаяся до или вне того ее состояния, когда она облекается в ту ли иную форму Жизни как таковой, т. е. жизни сознательной, дано только одно – находясь в непрестанном движении, осознавать лишь самое себя, не двигаясь окольным путем познания через понятийный слой, совпадающий с царством форм. То, что суть дела до такой степени ограничивает наши возможности самовыражения, никак не умаляет значимости и прозрачной определенности намеченного выше принципиального мировоззренческого антагонизма.
68
Обязательное условие (лат.).
69
Абстрактно (лат.).
70
Ср. с моими лекциями в Берлинском университете – «Kant. 16 Vorlesungen» («Кант. Шестнадцать лекций, прочитанных в Берлинском университете». См.: Зиммель Г. Избранное. Философия культуры. М.; СПб., 2013. – Ред.)-
71
Имеются ввиду издания т. н. «Библиотеки Гёшен»: Simmel G. Hauptprobleme der Philosophie. Leipzig, 1910. (Sammlung Göschen; Bd. 500.); Simmel G. Grundfragen der Soziologie (Individuum und Gesellschaft). Berlin; Leipzig, 1917. (Sammlung Göschen; Bd. 1101 (101)).– Ped.
Именно Георг Зиммель превратил социологию в "науку о сегодня" и сделал фактом науки об обществе внутреннюю жизнь человека: его интересовал дух времени, и он пытался описать его, рассматривая повседневное человеческое существование. Он был первым социологом, который стал думать о потреблении и деньгах, о моде и туризме, о любовных переживаниях и восприятии времени - и о большом городе, ставшем для Зиммеля квинтэссенцией современной жизни.
Георг Зиммель (1858–1918) – немецкий философ, социолог, культуролог, один из главных представителей поздней «философии жизни», основоположник т. н. формальной социологии. В том вошли переводы его работ по проблемам социологии: «Социальная дифференциация, Социологические и психологические исследования», «Философия денег», «Экскурс о чужаке», «Как возможно общество?», «Общение. Пример чистой, или формальной социологии», «Человек как враг», «Религия. Социально-психологический этюд», «К вопросу о гносеологических истоках религии», «К социологии религии», «Личность Бога», «Проблема религиозного положения».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящий сборник посвящен проблематике соотнесения «социального» и «материального» в социологической теории. Авторы постарались проследить историю концептуализации материального объекта в социальном теоретизировании, отобрав принципиально разнородные способы представления материальности средствами социологического воображения.
Михаил Осипович Гершензон (1869–1925) – историк русской литературы и общественной мысли XIX века, писатель, философ, публицист, переводчик, неутомимый собиратель эпистолярного наследия многих деятелей русской культуры, редактор и издатель. В том входят: «Исторические записки», «Славянофильство», «Мечта и мысль И.С. Тургенева», «Пальмира», «Человек, одержимый Богом». Многие выстраданные мысли «Исторических записок» поражают своей злободневностью и корреспондируют со статьей «Славянофильство». Издание снабжено статьями В.
«Искусство только тогда совершенно и лишено искусственности, когда оно – больше чем искусство. Такова Флоренция, где душа ощущает поразительную однозначность и надёжность родины. Венеция же обладает двуликой красотой приключения, плавающего без корней в водах жизни, словно оторванный цветок в море, а то, что она была и остаётся классическим городом рыцарского поединка, лишь подтверждает её главное предназначение: быть для нашей души не родиной, но приключением…» Георг Зиммель В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
В книге рассматриваются жизненный путь и сочинения выдающегося английского материалиста XVII в. Томаса Гоббса.Автор знакомит с философской системой Гоббса и его социально-политическими взглядами, отмечает большой вклад мыслителя в критику религиозно-идеалистического мировоззрения.В приложении впервые на русском языке даются извлечения из произведения Гоббса «Бегемот».
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В нашей стране известна главным образом поэзия Т. С. Элиота (1888–1965), крупнейшего англо-американского поэта, лауреата Нобелевской премии (1948). В этой книге он впервые представлен в России целостно как мыслитель-социолог, философ культуры, литературный критик, то есть адекватно масштабу его личности, дарования и социальной значимости. В книгу вошли ранее не публиковавшиеся в России переводы основополагающих для него работ — Идея христианского общества (1939), Заметки к определению понятия «культура» (1948), эссе о Вергилии, Данте, Макиавелли, Паскале, Гёте, Бодлере, Э.По, Э.Паунде, английской литературе — от Шекспира, Донна, Драйдена до Суинберна.Книга посвящается памяти Андрея Сергеева, переводчика поэзии Т.
Этьен Жильсон (1884–1978) — один из виднейших религиозных философов современного Запада, ведущий представитель неотомизма. Среди обширного творческого наследия Жильсона существенное место занимают исследования по истории европейской философии, в которых скрупулезный анализ творчества мыслителей прошлого сочетается со служением томизму как величайшей философской доктрине христианства и с выяснением вклада св. Фомы в последующее движение европейской мысли. Интеллектуальную и духовную культуру «вечной философии» Жильсон стремится ввести в умственный обиход новейшего времени, демонстрируя ее при анализе животрепещущих вопросов современности.
В том вошли следующие работы одного из основателей функциональной школы в английской антропологии: «Динамика культурных изменений», «Преступление и обычай в обществе дикарей», «Миф в первобытной психологии» и др. Малиновский противостоял эволюционистским и диффузионистским теориям культуры, выступал против рассмотрения отдельных аспектов культуры в отрыве от культурного контекста. Культуру он понимал как целостную, интегрированную, согласованную систему, все элементы которой тесно связаны друг с другом.
Б. Малиновский (1884–1942) – английский этнограф и социолог польского происхождения, один из основателей и лидеров функциональной школы в английской социальной антропологии. В настоящей работе Малиновский сосредоточен на этнографической деятельности тробрианских островитян; но со свойственной ему широтой взглядов и тонкостью восприятия пытается показать, что обмен ценностями обитателей Тробрианских и других островов ни в коей мере не является чисто коммерческой деятельностью; он показывает, что обмен удовлетворяет эмоциональные и эстетические потребности.