Избранное - [6]

Проследим его драму.

И начнем с одного пункта, с лейтмотива, который в системе этических оценок романа представляется не просто существенным, но отправным. Этот мотив — определим его пока «на ощупь», по первому признаку — изобличение «химер» безличности.

Крестьяне отказались платить военную подать; власти забрали в крепость трех зачинщиков; родственники пошли за них просить, но опоздали: все трое уже казнены. Родственники купили гробы и стали ждать, когда им отдадут тела убитых…

«За что их казнили?» — спрашивает рассказчик.

«За что? Ты хочешь знать, за что?.. Сколько людей перебили на войне, а ты хочешь знать, за что казнили… мужиков из Жупчи! Лови рыбу, Ахмед Шабо!..»

Больше всего поражает Ахмеда спокойное безразличие крестьян, приехавших за убитыми; никакого возмущения — одна рассудительная покорность: надо бы скорее схоронить убитых, дома дел невпроворот, лето…

Нет, все-таки это непостижимо! Ахмед понял бы, если б в ярости мужики атаковали крепость, если бы пошли в ножи, если бы хоть возненавидели обидчиков. Но они… не хотят знать обидчиков! Они не вынесут мысли о том, что их родичей убили люди. Однако они легко мирятся с тем, что их убил закон, рок, судьба — безличная стихия. Этот самообман и кажется Ахмеду чудовищным. Но он с грустью убеждается, что подобным образом обманывают себя буквально все. Все утешают себя «химерами»!

Когда солдаты насиловали крестьянку, она лежала неподвижно, ждала, пока все кончится. Потом Ахмед подошел к ней, улыбнулся, вытер ей пот с лица: не бойся, мол, я тебе ничего не сделаю… Ее реакция была страшной — в припадке вдруг вспыхнувшей ненависти отшвырнула руку, плюнула утешителю в лицо. Она еще могла, пишет Селимович, снести насилие от тупой и слепой толпы, могла стать жертвой непостижимой судьбы, но она не могла вынести надругательства со стороны личности.

Итак, вот первый пункт концепции Селимовича: бессильный противодействовать обстоятельствам, человек сам себя мистифицирует, он надевает шоры, он населяет мир безличными, высшими силами, он попросту отказывается видеть за ними конкретных людей — так ему легче.

Холодный и беззлобный сердар Авдага, профессиональный сыщик, беззаветный слуга закона, бескорыстный и беспощадный проводник абстрактной справедливости и слепого, как закон, умиротворения,— вот самый последовательный аполог безличия. Конечно, у вас может кровь заледенеть в жилах от доводов этого слуги закона, но согласитесь, что резоны у него есть: людей много, все разные, каждый тянет в свою сторону, государство не дает им разлететься и передраться, без этого не выживем, нечего вставлять государству палки в колеса и обижаться на власть нечего, ведь не люди же карают смутьянов — их карает власть…

Перед героем «Крепости» — сплошной фронт безразличия: от добровольного идеолога абстрактной государственности до тупого терпеливого мужика, который уповает на аллаха и винит дьявола даже тогда, когда его брата казнит реальный и живой сердар Авдага.

«— Ты ненавидишь власть? Ведь она брата твоего убила.

— Камень упал и убил человека. Что ж, камень ненавидеть?

— Брата убили люди, а не камень.

— Нет, убили не люди, а власть».

…Так легче. Ахмед Шабо и сам чувствует, насколько так легче. Его самого одолевает соблазн в тяжкую минуту шепнуть себе: «Во всем виноваты шайтан, война и моя прерванная молодость». И при этом он знает, что это иллюзии, химеры! И при этом его жизненная, философская задача — снять пелену с глаз! Разглядеть именно людей во всех этих безличных фантомах… И поразительно покорное равнодушие крестьян из села Жупчи! Нет, все-таки это люди надругались над той женщиной! Нет, все-таки он негодяй и убийца, этот сердар Авдага! Нет, все-таки власть из людей составляется! И нет в мире никого, кроме людей! Люди, люди делают все: от мельчайшего поступка до выбора форм государственности.

С этой мыслью герой Селимовича и выходит в свою моральную одиссею. «Маленький человек», обиженный судьбой, вчерашний солдат, вышвырнутый со службы, ничтожный винтик, затерянный в гигантской общественной машине, он наделен по воле автора убийственной остротой зрения, он не признает ни безотчетного страха, ни мудрой покорности року — он хочет знать, кто виноват в его несчастьях!

Поверив, что «все — в человеке», он пытается в человеке найти причины и основы всего, концы и начала, Смысл и Возмездие.

Роман «Крепость», «башней» своей устремленный ввысь, к Смыслу истории, основанием уходит в вязкую топь, где борются между собой разрозненные «маленькие люди». Силою писательского таланта Селимович вскрывает противоречивость тех экзистенциалистских тезисов, которые в какой-то мере представляются ему достойными внимания в художественном исследовании сущности человеческого бытия.

Один за другим проходят люди перед умственным взором Ахмеда Шабо. Умственным — потому что это не столько даже реальные люди во плоти, сколько нравственные модели, варианты ответа на один и тот же мучащий автора вопрос: чего же стоит человек, если освободить его от «химерических» иллюзий — Закона, Судьбы, Порядка, Высшей Цели и прочих «самовнушений»,— если опереться на его, человека, собственные силы?