Избранное - [57]

И после всех этих невероятных усилий он очутился вдруг возле ворот Рима. Ганнибал у ворот. Но больше ничего ни о жизни, ни о смерти этого доблестного полководца я не знаю. Приобретенные когда-то знания тонут в море забытья вместе со всей школьной наукой. Биографии славных мужей. Hannibal ante portas. Должна же существовать преемственность поколений. От отца к сыну передается жезл — эстафета знаний, без этого нет ни науки, ни цивилизации, ни культуры. Только первые люди в раю начинали все с начала, с чего-то неведомого. Но оставим в стороне эти сказки, обратимся к науке, к знаниям исторически верным и конкретным. «Времена Римской империи прошли, как проходят бури, и лишь по-прежнему светится крест над базиликой Святого Петра», — кажется, так кончает свое знаменитое «Камо грядеши?» Генрик Сенкевич^{91}, первый поляк, получивший Нобелевскую премию из фонда шведского миллионера, изобретателя динамита, отдавшего свои капиталы на благо человечества. Все проходит. Из земли ты вышел и в землю превратишься. Я почувствовал, как на плечо мое легла чья-то рука. Надо мной склонился Ядзяк.

— Глядите, глядите, — кричал он, — вон там за облаками — вершины.

Не знаю почему, он опять сменил свое удобное место и, спотыкаясь об мои ноги, бросился к моему окошку. Видимо, социальная закваска, стремление к коллективному восприятию не менее сильны в человеке, чем инстинкт самосохранения или половой инстинкт.

Я всей физиономией прижался к стеклу, тогда Ядзяк отпустил мое плечо и кинулся к противоположному окну, где было пусто. Под нами мелькали тучи, иногда они расступались, и в просветах я видел Альпы. Гранитные, шероховатые вершины пепельного, стального и серого цвета. На этих недоступных вершинах лежал белый снег. Снег лежал в каких-то странных котловинах и в ущельях. В прозрачном воздухе словно бы возносились каменные храмы, а мы летели над ними. Под нами были остроконечные вершины, пропасти, вечные снега. Непривычный, жутковатый мир. Без людей, без животных, без растений. Я то закрывал, то снова открывал глаза. Под моими упиравшимися в пол самолета ногами громоздились огромные горы, а я думал о том, какова жизнь в тех горах. Как живется там зверям и людям. Горы я знаю очень слабо, можно сказать, совсем не знаю, даже не видел толком. Как же прекрасен наш мир и наша земля. И здесь когда-то ступала нога поляка, автора поэмы «Мария». Мальчевский когда-то поднялся на Монблан^{92}. Наши гениальные поэты тоже побывали в Альпах. Адам Мицкевич написал тут свое стихотворение «К*** (Альпы, Сплюген, 1829)»:

Нет, не расстаться нам! Ты следуешь за мною, —

И по земным путям, и над морской волною,

Следы твои блестят на глетчерах высоко,

Твой голос влился в шум альпийского потока,

И дыбом волосы встают: а вдруг однажды

Увижу въявь тебя? Боюсь тебя и жажду![45]

Но вот внизу опять показалась зелень. Очертания гор смягчились. Ядзяк протянул мне коробку с папиросами, я поблагодарил и отказался. Курю я мало, только когда много работы, много нервничаю, а последние несколько недель вовсе не курил. Но все же зарока не даю. Это мой отец всю свою жизнь каждые полгода «раз и навсегда» бросал курить. Я не так уверен в своих решениях.

— Так вот, вернемся к нашим баранам, — снова заладил свою песню Ядзяк, — вы же сами понимаете, что я с этого ничего не буду иметь. Но, по-моему, комнатка на двоих нас обоих устроит. Впрочем, я не настаиваю. Можно и по-другому; вот мой сослуживец из торговой миссии нанимает частным образом комнатку со всеми удобствами, и, возможно, даже я воспользуюсь его гостеприимством. В этом случае вопрос отпадает. Но там есть один нюанс — у сослуживца всего одна тахта, а мы не так близко знакомы, чтобы спать в обнимку, хо, хо, хо… Давайте условимся так: если он меня не встретит, едем в пансион. Коммерция простая. Комната вместе с завтраком от тысячи пятисот до двух тысяч лир в сутки, без ванны, но в умывальнике холодная и горячая вода. За те же две тысячи можно снять и двойной номер без удобств, с умывальником в общем туалете. Хочешь принять ванну или душ — плати отдельно. Я говорю то, что мне говорили, за что купил, за то и продаю.

Я никак не прореагировал на его слова. Не сказал ни да, ни нет. Терпеливо ждал, какими еще милостями он меня осыплет, сидел и слушал.

— С итальянцами нужно торговаться, того, кто не торгуется, за дурака принимают… Процентов двадцать всегда скостят, а если не лениться, можно выторговать и половину… Путешественник обязан учитывать психологию народов. Я ничуть не сомневаюсь, что мы сумеем снять комнату на двоих за тысячу восемьсот, можно, скажем, отказаться от завтрака, но я по своему опыту знаю, что это не расчет. Завтрак, как говорится, — космополитический, такой, как принято во всей Европе: кофе или чай с молоком, булочки, порция масла, какой-нибудь джем, можно дополнительно заказать яичко всмятку или стаканчик соку. А счет за него — будь здоров. Но я уже убедился, что это все равно выгоднее. Впрочем, в пансионе вы платите за все. Это вам не гостиница и не меблирашки. Если вы откажетесь от завтрака, они все равно сдерут с вас какие-то проценты. Тут на них нет управы, тысячи способов найдут, чтобы вытрясти из нас денежки, вы и оглянуться не успеете. То за чистую скатерть плати, то за дополнительную лампочку, за смену постельного белья, за чистое полотенце, словом, этот матч вам не выиграть. По-моему, спокойный нормальный первый завтрак — надежный фундамент трудового дня. Булочки и сахар в неограниченном количестве. Приличная порция масла. Если, скажем, утром вы скушаете три булочки с маслом и джемом, выпьете чашку кофе с молоком или стакан сладкого чая, вы будете сыты до обеда, а в жару и до вечера. Сам я, правда, в Италии впервые, но все сведения у меня из первых рук, от сослуживца, я вам уже о нем говорил, он прожил в Италии несколько месяцев, знает все нюансы. Надежный источник. В конечном итоге каждому из нас придется что-то переплатить, новичку этого не избежать, тут уж ничего не поделаешь. Пока оценишь ситуацию…