Избранное: Романы, рассказы - [286]

Нет, отец, я хочу остаться странником и вновь увидеться с тобой! Я жажду соединения с Офелией — не с Богом! Жажду бесконечности — не вечности. Я научился видеть духовным зрением, слышать духовным слухом, но я хочу, чтобы видимое и слышимое стало действительным, чтобы мои чувства его тоже воспринимали. Нет, говорю я вере в мое единство с Богом, с Творцом, наделенным всемогущей созидающей силой, я хочу из любви к вам, родные, остаться творением, человеком; пусть моя доля в жизни будет такой же, как ваша.

И будто из страха не устоять перед искушением и броситься к моим любимым с распростертыми объятиями, я хватаюсь за рукоять меча:

— Тебе вверяю себя, магистр! Ты да будешь творцом всего, что меня окружает!

Сжав рукоять, мои пальцы осязают вырезанные в гематите черты, все до единой, они запечатлеваются в самой глубине моего сердца. Это и осязание, и зрение, это воздвигается во мне алтарь, хранящий Святая Святых.

Он источает таинственную силу, которая проникает и одухотворяет все сущее.

Внятно, как будто кто-то другой произнес вслух, я подумал: «Лампа, стоящая там, на столе, это подобие твоей земной жизни: ярко освещала она обитель твоего уединения, теперь же масла осталось на самом донце и огонек едва теплится».

Меня влечет на воздух, я хочу стоять под открытым небом, когда пробьет час заветного свидания. На плоскую крышу нашего дома ведет лестница, в детстве я часто тайком поднимался туда и подолгу сидел, глядя, как ветер лепит из белых облаков драконов, змеев, фантастические лики. Туда, на крышу, я поднялся и присел на балюстраде.

Внизу — погрузившийся в ночь город.

Одна за другой из глубины всплывают картины; это прошлое, оно боязливо льнет ко мне и просит: «Удержи меня, возьми с собой, не то погибну я, кану в забвение, а я хочу жить в твоей памяти!»

Со всех четырех сторон света над горизонтом трепещут сполохи, зарницы словно настороженный быстрый взгляд огромных горящих очей, окна домов отбрасывают огневое зарево на меня и посылают обратно на край неба предательские вспышки-сигналы:

— Он здесь! Тот, кого ты ищешь, здесь!

Слышно отдаленное завывание бури:

— Ты сокрушил всех моих слуг, теперь я приду сама! — Это она, думаю я, владычица тьмы, и вспоминаю, что говорил перед смертью отец о ее свирепой ненависти.

— Хитон Несса! — свистит ветер, с силой рванувший мою одежду.

Громовый раскат ревет:

— Да-да-да-да!

«Хитон Несса»… Не понимаю… Что это значит — «хитон Несса»?

В эту минуту все вокруг притихло, в настороженной тишине гроза и буря держат тайный совет о наступлении.

Вдруг слышу бурный шум вод, река пытается предостеречь меня, зовет:

— Спустись ко мне! Я укрою тебя!

Слышу испуганный шелест листвы:

— Смерч-душитель! Кентавры, свита Медузы-охотницы! Они уже близко! Гнитесь к земле! Впереди всадник с косой!

В громко бьющемся сердце — тихая радость: «Жду тебя, возлюбленный мой!»

Жалобно стонет колокол храма под ударами незримого кулака.

Вновь полыхнула молния, озарила кладбищенские кресты, их изумленно воздетые руки.

— Да, матушка, я иду!

Где-то распахивается окно, стекла с пронзительным вскриком разбиваются на мостовой — страх смерти объял все рукотворные вещи.

Что это? Луна сорвалась с небес и без пути блуждает над землей? В воздухе неуверенно, будто ощупью движется белый светящийся шар, он колеблется, то поднимется выше, то опустится к самой земле, странствует без цели… и вдруг громовой треск — шар взорвался, словно в приступе бешеной ярости; по земле прокатилось содрогание ужаса.

Шаров все больше, один грозно кружит над мостом, вот, затаив злобу, медленно перекатился через бревенчатый частокол… кругом обошел торчащую балку… и вдруг, взревев, бросается на нее и разносит в щепки.

Шаровые молнии! В книгах моего детства мне встречались их описания, но рассказы об их непостижимом движении в пространстве я считал выдумкой — и вот теперь вижу воочию! Слепые сгустки электрической энергии, бомбы, летящие из космических далей, головы демонов, безглазые и безносые, без рта и ушей, вышедшие из бездн земных и воздушных, вихри, сплотившиеся в шар, в центре которого — ненависть, они, не имея органов чувств, шарят вслепую, на ощупь находят жертвы своей яростной жажды разрушения.

Как ужасна была бы их власть, явись они в человеческом облике! Что поманило — мой безмолвный возглас? — пылающий шар, почему он внезапно сошел со своей орбиты и летит ко мне? Но у края крыши он поворачивает назад, подлетает к стене противоположного дома, ныряет в открытое окно, затем вылетает из другого, вдруг превращается в ленту — огненный луч ударяет в песок, дом сотрясается от громового раската, пыль вздымается, достигая меня.

Вспышка, слепящая, точно белое солнце, обжигает глаза, яркое зарево заливает меня, и сквозь плотно сжатые веки я вижу отражение, которое тавром отпечатывается в моем сознании.

— Теперь, наконец, увидела меня, Медуза?

— Да, я вижу тебя, проклятый! — Из глубин земли поднимается красный, багровый шар. Я, ослепнув, угадываю: он растет, растет, вот повис надо мной — метеорит беспредельной злобы.

Я простираю руки, незримые пальцы сплетаются с моими — тайный знак ордена соединяет меня, звено, с живыми звеньями незримой цепи, уходящей в бесконечность.