Избранное. Романы - [186]

Асан молча собрал свои бумаги и вышел, унося в душе горькую обиду.

Второго просителя, ждавшего очереди, звали Аталык. На каждый вопрос он отвечал не меньше часа. Говорил неутомимо, без передышки. За свою недолгую жизнь Аталык успел побывать и фотографом, и руководителем танцевального кружка, и режиссером, и драматургом. Сев к столу, он, как и Асан, стал вытаскивать из кармана свои документы.

— Не трудитесь, — сказал Мейрам. — Я верю тому, что вы сказали. Можно владеть многими профессиями, но лучше по-настоящему крепко изучить одну. Вам надо зайти в городской совет, к товарищу Канабеку.

— Не пойду я к нему! — вскипел Аталык. — Ваш Канабек надменный и заносчивый человек. Обозвал меня летуном. Разве так принимают новые кадры?

— Он вас знал раньше?

— Да, знал когда-то.

Мейрам улыбнулся. Похоже, Канабек безошибочно оценил этого человека. Наплыв работников в Караганду не прекращался, среди них, естественно, встречались разные люди. И руководству приходилось внимательно оценивать каждого.

Мейрам с улыбкой ответил Аталыку:

— Я вас меньше знаю, чем Канабек. Да и неудобно мне вмешиваться в его дела. Все-таки я попробую поговорить с ним. А вы зайдите к нему еще раз. Если он говорит о вас правду, не нужно обижаться, а лучше постарайтесь досконально изучить одно какое-нибудь дело. Если же Канабек ошибается, его нелестное мнение само по себе отпадет.

Аталык вышел из кабинета с таким же мрачным видом, как и Асан.

Третьей была женщина. Ей около тридцати. Ее спокойные глаза смотрели вдумчиво. Все время она сидела молча, изредка чуть улыбаясь излияниям Асана и Аталыка. Молчала и теперь.

— Ну, женгей[65], говорите, — обратился к ней Мейрам. По документам он видел, что посетительница направлена партийной организацией.

— У меня требования более скромные. Дайте любую работу по моим силам. Об одном только прошу: не направляйте меня в управление треста.

— Почему не хотите в трест?

Женщина медлила с ответом. Мейрам подчеркнул:

— Работы хватает. Если у вас уважительная причина, можем направить в другое место.

— В управлении треста работает мой бывший муж.

— Кто?

— Керимов Бейсек.

Мейрам снова кинул взгляд на документ, лежавший перед ним. Да, Марияш Керимова. Знакомое имя, знакомая фамилия. Он припомнил, что это имя встретилось ему, когда он недавно перелистывал партийное дело Бейсека Керимова.

— Вы, кажется, подходите друг другу и по возрасту, и по развитию. Как же случилось, что вы разошлись?

— Нас развело не легкомыслие, а другая, более важная причина. Каждый не хотел свернуть со своего пути в жизни. Вот и разошлись.

— Если ваши пути были разные, как же вы могли сойтись?

Марияш опустила голову, потом ответила:

— Тогда я не знала, какие встретятся нам развилки на длинной дороге жизни. Он получил образование еще до революции, а я начала учиться при советской власти, окончила рабфак. Мы оба коммунисты. Я работала в женотделе краевого комитета партии. Он был способным, энергичным человеком, но не сумел освободиться от феодальных взглядов, привычек, впитавшихся в кровь… И мы развелись.

— Почему же вы ушли с работы в краевом комитете партии?

— Я не могла жить подле него и уехала.

— Может быть, вы и сюда потому приехали, что до сих пор не находите в себе сил окончательно расстаться с мужем? — осторожно спросил Мейрам.

— Нет, не так, — ответила Марияш. — Если раньше я не покидала его по любви, то теперь я преодолела любовь.

Она говорила это спокойно. В ее словах не слышно было ни личной обиды, ни женской ревности. Было похоже, что Марияш глубоко продумала все пережитое и приняла твердое решение.

Продолжительная беседа привела Мейрама к заключению, что Марияш — женщина способная, волевая, с незаурядным умом.

Он предложил:

— Давайте подождем немного. Подумаем, на какой работе вы будете всего нужней.

— Хорошо, — сказала Марияш и, простившись, вышла.

Кабинет опустел. Мейрам, отдыхая, прохаживался по комнате.

Вошла Антонина Федоровна. Положила на стол папку с бумагами, выжидательно помолчала. Она уже не первый день работала в горкоме, научилась понимать Мейрама и, когда приходила к нему по делу, ни о чем первая не спрашивала.

Выпадали случаи, когда Мейрам и Щербаков расходились во мнениях, не понимали друг друга. Антонина Федоровна осторожно сглаживала эти временные размолвки и незаметно скрепляла деловую дружбу обоих руководителей.

— Что принесли, Антонина Федоровна? — спросил Мейрам, садясь за стол.

— Проект последнего решения бюро… Вы сегодня еще не обедали?

— Не успел.

— Нехорошо это. Нужно пользоваться временем перерыва, а в выходные дни — отдыхать.

— Вы правы, — согласился Мейрам, открывая папку. — Постараюсь последовать вашему совету.

Мейрам углубился в чтение. Это было очень важное решение бюро. С ростом производства росли требования и к руководителям. То, что еще недавно считалось новым и выверенным, сегодня старело, тормозило развитие производства.

Решение бюро должно было практически отразить многое из этих назревших перемен. Необходимо усилить рабочий контроль на производстве и в учреждениях, в частности, ставился вопрос об организации под руководством комсомола «легкой кавалерии». Бюро рекомендовало также создавать из числа передовых рабочих показательные бригады, смелее выдвигать на руководящую работу новых людей, проявивших свои способности и проверенных. Жуманияз был выдвинут председателем горпрофсовета, а Жанабыл — первым заместителем секретаря горкома комсомола. На смену не оправдавшим себя работникам приходили энергичные, инициативные люди.