Избранное - [40]
— Каким сеном?
— Вот этим, — убежденно сказал Тришко, и Стевице это очень понравилось.
Наконец они перешли к машинам. Тут уж Стевица был в своей стихии, и Тришко оставалось только молчать и таращить глаза от удивления.
Он помогал Стевице, наливал в машину спирт и удивлялся, что все получается именно так, как говорит Стевица.
— Сейчас я поверну вот это, и пар пойдет вот сюда и толкнет вот эту штуку, и она будет ходить туда-сюда, и вот это начнет поворачиваться, и колесо будет вертеться, а вместе с ним и ремень.
И машина начала работать, запыхтела, загудела, нож стал подниматься и опускаться, из-под него полетели мелкие полоски бумаги.
— Ну и ну, это дело стоящее! — восхищенно кричит Тришко, пробует сделать сам и хлопает себя по коленкам от радости, что все здорово получается.
— Смотри, настоящая сечка! Давай накормим лошадей!
— Да ну их, лошадей! Посмотри лучше, какая веялка!
Тришко точно так те удивлялся и веялке. Ну точь-в-точь такая, как у брата на хуторе! И все-то в ней есть, как в настоящей! Он крутит ее, заглядывает внутрь — да, все как надо, все на месте. Жаль только, что нельзя ее открыть и потрогать, еще испортишь, и она не будет работать. Да и зачем, он и так знает, что в ней есть.
Паровая машина вызвала у Тришко не меньшее восхищение. Когда Стевица тянул за шнурок, она свистела, совсем как паровоз. Тришко рассмеялся. И почему она свистит? Кто это там в ней свистит?
— Да это пар! Папа говорит, что он проходит вот через эту дырочку, знаешь, как если бы ты свистел или дул в свистульку. Это воздух проходит.
Теперь они уже все рассмотрели, и все действовало, как надо. Стевица уже устал и прилег на диван, а Тришко все еще что-то высматривал в машине.
Машина, самая настоящая машина! Там нет никакого человека. Стевица даже знает, что у нее внутри. Папа ему все рассказал. Значит, это так и есть. Все делает пар. И всегда одно и то же. Вот здорово!
И Тришко, не зная больше, что делать с машиной, потихоньку ставит ее на место и садится рядом со Стевицей.
Они молчат.
— А как вы играете? — спрашивает вдруг Стевица.
— Да так… Камешки, мяч, сани — вот и все, — скромно и даже с оттенком пренебрежения отвечает Тришко.
— И больше ни во что?
— Да нет, иногда и во что-нибудь другое.
— А во что?
— Мы играем в людей, лошадей, в зверей и русалок, строим дома и города, играем в бойню и режем свиней, делаем колбасу и ветчину.
— И вам дают и лошадей, и кирпичи, и штукатурку, и ножи, и свиней?
— Зачем? А нам не надо. Мы так играем. — И, недоумевая, как это Стевица его не понимает, Тришко добавляет: — Ведь мы же только так играем, понимаешь? Ну, не по правде.
Стевица ничего не понимает и надувает губы:
— А у нас все по правде. Мне летом подарят настоящую столярную мастерскую и живую лошадку, маленькую, с собачку.
Тришко задумался и ничего не ответил. Казалось, он уже не слушал.
Мать внесла завтрак. Она удивленно посмотрела на примолкших детей и спросила:
— Что случилось? Почему вы не играете?
Стевица сказал усталым голосом:
— Мы уже во все переиграли.
— Ну вот, опять тебе уже надоели игрушки. Боже мой! Тратишь на них такие деньги, а тебе уже на второй день неинтересно. Весь чердак забит твоими игрушками. Нет, больше мы тебе ничего покупать не будем. Выброшенные деньги. Ну, а теперь поешьте. Обед сегодня поздно.
Дети едят неохотно. Потом Стевица опять ложится, а Тришко садится на ковер. Стевица закрывает глаза и незаметно засыпает. А Тришко потихоньку подползает к игрушкам, разглядывает их. На минуту задумывается, а потом вытаскивает из кармана свою пустую катушку на шнурке, гладит ее и чему-то улыбается. Губы его насмешливо двигаются, как будто он что-то ласково шепчет. Он вытягивает руку, ставит катушку на ладонь, хмурит брови и грозит ей пальцем:
— Ну, погоди у меня, я тебе покажу! Разве так стоят перед капитаном?
Потом он присаживается на корточки и свободной рукой дергает шнурок у себя за спиной, как будто это делает кто-то другой. Катушка падает. Тришко сердится не на шутку:
— Ну, погоди, я тебе покажу! Как ты посмел напиться?
И ставит ее опять прямо.
— Смирно!
Катушка-солдат стоит смирно, трепеща перед офицером. Она смотрит на него единственным глазом со страхом и уважением.
— Так. Ах, ты опять падаешь? Ах, ты… — в пылу гнева Тришко уже кричит на своего солдата, забыв, что барчук спит.
Барчук между тем проснулся и в недоумении прислушивается к бормотанию Тришко. Он едва сдерживается, чтобы громко не рассмеяться. Тришко опять поставил на ноги своего солдата и бьет его соломинкой.
— А, теперь ты еще и орешь? И не слушаешь, что я тебе приказываю?
— Хи-хи-хи, что ты, кто орет? Никто же не орет! Ты что, с ума сошел? Что ты делаешь?
Тришко едва поднимает голову — он занят серьезным делом:
— Солдат у меня напился!
Стевица подходит поближе и с любопытством, но все еще насмешливо спрашивает:
— Какой солдат?
— Да вот, мой солдат; не слушает меня. А я его капитан!
— Да это же просто катушка от ниток, дурак!
Тришко отвечает сердито и презрительно:
— Пф, так ведь это игра! И играть-то ты не умеешь. Эх, ты!
— А как в это играть?
— Как? Видишь, это мой солдат, а я капитан, я его обучаю. А ну смирно! Так. Вперед! Как ты поднимаешь ноги, не ел, что ли? Стой! Ложись! Встать! А теперь весь полк, стой! Нале-во! Так. Очень хорошо! Молодцы! Получите сегодня суп!
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).