Избранное - [13]
Б е р т а. Прежде чем поехать сюда, чтобы приступить к делу, мы основательно ознакомились с работой концлагеря, расположенного в Освенциме.
В а л ь т е р. Это экспериментальная база ее института. Должен тебе сказать, чудесная фабрика с довольно высокой пропускной способностью и отличной организацией дела.
Б е р т а. Вальтер, на детали у нас еще будет время.
В а л ь т е р. Согласен… Итак, всю советскую территорию мы делим на строгие квадраты и в каждом из них строим опорный эсэсовский город на пятнадцать — двадцать тысяч жителей с гарнизоном и предприятием, аналогичным фабрике в Освенциме. От города до города не более двухсот километров. В радиусе тридцать — сорок километров от каждого города — оазисы немецких поселений. Остальная территория временно будет занята рабами-недочеловеками.
Б е р т а. Восток до Урала должен стать питомником здорового потомства германской расы с тем, чтобы иметь в обозримом будущем не менее пятисот — шестисот миллионов немцев. Гиммлер лично занимается этой проблемой. В рамках нашего института создана экспериментальная организация «Лебенсборн». Ее основная цель — содействие массовому появлению на свет высококачественных в расовом отношении детей. Чтобы обеспечить случные пункты заказами, Гиммлер отдал приказ. Каждый офицер и солдат СС должен иметь потомство от своей или чужой жены. В порядке примера жена Бормана санкционировала своему супругу иметь побочных жен. Кальтенбрунер же давно и категорически настаивает на установлении такого порядка, при котором всем немецким женщинам вменяется в обязанность родить не менее четырех расово полноценных детей. А семьи, выполнившие эту норму, должны выделять мужчин для обслуживания одиноких и малодетных женщин. Эсэсовцам, которые приезжают с фронта, такая возможность уже широко обеспечивается.
К л а у с (и в шутку и всерьез). Хочу в отпуск… и категорически поддерживаю как Кальтенбрунера, так и фрау Борман, хотя с русскими нам соревноваться будет нелегко. На удивление, живучи и плодовиты. И если татаро-монголы не смогли ни перебить их, ни ассимилировать, то нам…
Б е р т а. В плане «Ост» эта опасность учитывается. В нашем институте она продумывается до деталей. В первую очередь будет глубоко подорвана биологическая сила русского народа. Признано необходимым сокращение рождаемости и увеличение смертности детей аборигенов, фильтрация особей, отличающихся детородной силой, стерилизация, угнетение трудом, запрещение всякой медицинской помощи. Фюрер особо требует: никаких прививок, никакой гигиены, для туземцев только водка и табак.
К л а у с (хохочет). Гениально! Именно в водке они захлебнутся раньше, чем мы их перебьем. Насколько я догадываюсь, мне придется осваивать территорию Белорутении?
Вальтер. Ты догадлив, мой мальчик. И усвой сразу же: белорусы невероятно живучее племя.
Б е р т а. Перед отъездом сюда я получила любопытные сведения. В первой половине семнадцатого столетия здесь проживало около четырех с половиной миллионов человек. К концу столетия войны сократили эту цифру до двух миллионов. Каждый второй исчез с лица земли. К тысяча семисотым годам они опять расплодились до трех миллионов. Карлу Двенадцатому удалось уменьшить это число до миллиона восьмисот тысяч. Землю унавозил каждый третий. К девятнадцатому веку они опять размножились до четырех миллионов. Наполеон Бонапарт сократил их на один миллион, отправив на тот свет только каждого четвертого. Кайзер Вильгельм сделал и того меньше. На его счету оказался всего лишь каждый пятый.
В а л ь т е р. Как видишь, тенденция опасная. И я думаю, что фюрер не случайно ездил в Париж поклониться праху Бонапарта. Будем надеяться, что дело неудачника-корсиканца завершит тевтонский гений. Словом, нам нужна Белорутения без белорусов, Украина без украинцев, Россия без русских.
К л а у с (наливает вино, долго молчит). Когда надо начинать?
Вальтер и Берта подходят к столу, берут свои бокалы.
В а л ь т е р. Вчера. Уже вчера, оберштурмбанфюрер Кругер.
К л а у с. Твое здоровье, мой генерал! Твое здоровье, мой дорогой профессор!
Б е р т а. В добрый час, мой мальчик!
Звенят бокалы.
Сцена затемняется.
Под навесом М а к с и м сколачивает гроб. За ним с крыльца избы Максима наблюдает Б е р т а. Появляется совершенно отрешенная П о л и н а. Проходит между л ю д ь м и, собравшимися на похороны, останавливается у крышки гроба, долго стоит окаменевшая от горя — ни слез, ни причитаний.
К а т е р и н а (тихо, ласково). Заплачь, Полечка, заголоси, закричи… Не можно же так. (Утирает набежавшие слезы.)
М а к с и м (сурово). Не трогай ее!
К а т е р и н а. Серденько же не вытерпит. (Обнимает Полину, но та не видит и не слышит ее.)
М а к с и м (настойчиво). Занимайся своим делом, Катерина!
Полина подходит к Берте и долго смотрит ей в лицо. Н е м к а не выдерживает взгляда и уходит в избу. Полина возвращается под навес, застывает у крышки гроба.
Появляется К у з ь м а. Обращает на себя внимание то, что он как-то неестественно держит руки. Они у него приподняты в локтях, вроде крыльев. Катерина и Надейка бросаются к нему с объятиями.
К а т е р и н а. Кузёмочка! Отпустили?!