Избранное - [54]

Лекция прервалась, так как Тамаш пошел к графу Каранди, чтобы помочь ему одеться, верней, переодеться. Через полчаса он снова появился в коридоре флигеля и стал поджидать учителя. Они встретились как бы случайно.

— Ну, а теперь какие планы? — спросил Надьреви.

— У старика?

— Да.

— Он уже переоделся и позавтракал, — улыбнулся Тамаш. — Теперь будет дожидаться обеда.

— Обеда? Еще только десять часов.

— Прождет до половины первого. До тех пор ему нечего делать.

— Прождет до половины первого? Чем же он заполнит это время?

— Будет ходить по комнате взад-вперед, заложив руки за спину и сплетя пальцы. Так он всегда дожидается обеда и ужина, если мы выезжаем в гости и не устраивается охота.

Надьреви направился в кабинет Андраша. Хотя урок не предвиделся, ему пришлось пойти туда, чтобы создать видимость занятий. Молодой граф еще нежился в постели. Он попросил Ференца пригласить учителя в свою спальню.

— Садитесь. — Андраш, в широченной кровати куривший сигарету, указал на стул. — Закуривайте. Денег вам стоить не будет… Ах, да, я сказал отцу об авансе. У меня есть для вас сто крон. — Достав кошелек из ящика тумбочки, он отдал деньги учителю. — Возьмите, пожалуйста… Я сейчас оденусь… Ференц!

Появился Ференц. Начищенные до блеска, надетые на колодку ботинки уже красовались возле кровати. И свежую рубашку лакей приготовил, вдел в манжеты маленькие серебряные запонки. На стуле около постели стоял поднос с посудой и остатками завтрака, кусочком рожка, косточками от персиков и крошками.

Андраш встал с кровати. Он был в длинной, ниже колен ночной сорочке с расстегнутым воротом. На шее у него виднелась золотая цепочка, на которой, как амулет, висел зеленый листок клевера с четырьмя зубчиками. Молодой граф зевнул, потянулся, потом, сев на край постели, выставил вперед ноги. Ференц надел ему гольфы и ботинки. Андраш надел трусы и только потом снял ночную сорочку. У него было мускулистое тело и белая, чуть розовая кожа. Он умылся, причесался, подстриг кончики усов, растер одеколоном лицо, шею, грудь и спину.

— Это приятно освежает. Рекомендую и вам. Возьмите, пожалуйста! — Достав из шкафа флакон, он сунул его в руку учителю.

Ни слова не говоря, Надьреви спрятал флакон в карман.

Потом Андраш облачился в гладкую голубую рубашку, и открыл гардероб, чтобы выбрать галстук. На шнурке, натянутом на внутренней стороне дверцы, висели галстуки. Он выбрал подходящий по цвету к рубашке, голубой, в тонкую красную полосочку. Быстро, ловко завязал его и приколол к сорочке золотой английской булавкой. Булавку в коробочке, обтянутой внутри бархатом, он вынул из выдвижного ящика маленького шкафчика. Весь ящик был заставлен такими коробочками. Андраш открыл другой гардероб, где висели костюмы. Пиджаки на распялках, отутюженные брюки в специальных деревянных зажимах. Он указал Ференцу на темно-коричневый костюм. Доставая его, лакей по неловкости уронил какой-то пиджак.

— Идиот! — бросил ему молодой граф.

Лакей покраснел от смущения, замешкался, поднимая пиджак. Он то и дело поглядывал на молодого графа, на его руки. Боялся, наверно, получить пощечину.

Андраш посмотрел на себя в зеркало, вставленное в дверцу шкафа. Поправил жилет, нижняя пуговица которого осталась незастегнутой. Отослал Ференца.

— Вам хватает галстуков? — спросил он у Надьреви и уже открыл гардероб.

— Да, — ответил тот.

Учитель понял, что молодой граф хочет подарить ему несколько красивых и дорогих галстуков; слов нет, приятный подарок, вероятно, потом он получит и другие, более ценные, но лучше вовсе их не принимать. Получать в презент поношенную одежду? В этом есть что-то унизительное. Носить платье с чужого плеча — противно. К тому же, что делать ему с этими галстуками? К его костюму они не подходят. Хорошенькое сочетание: готовый костюм, купленный у Мора Имхофа на проспекте Ракоци, и галстук за пятнадцать крон! И господам в нем не покажешься, тут же узнают. Принять подарок неловко, отказаться трудно, почти невозможно, — как тут быть?

Все это молниеносно, точно вспышка света, промелькнуло у него в голове. Он отошел от гардероба и, взяв еще одну сигарету из лежавшей на столе коробки, в волнении закурил. Это были сигареты, которые предпочитал курить Андраш. Молодой граф вертел, рассматривал галстуки, сдернул со шнура один, повесил обратно. Наконец выбрал пять и, не закрыв дверцы шкафа, протянул их учителю.

— Вот, пожалуйста. Чтобы вы не застудили горло, — пошутил он и засмеялся.

— Спасибо, — пробормотал Надьреви упавшим голосом, неохотно принимая подарок.

Потом он принялся бесцеремонно рассматривать галстуки. Вертел, изучал их, только что не нюхал. И на каждом нашел какой-нибудь дефект. На одном — маленькое пятнышко, на другом — разлохматившуюся нитку, на остальных из распоровшихся швов торчала подкладка. Положив галстуки на стол и скроив веселую мину, Надьреви пытался скрыть свою растерянность.

Пройдя в кабинет, они сели, Андраш на стул, учитель на диван. Наступило молчание. Надо было говорить, но о чем? До сих пор беседа еще как-то клеилась: первое знакомство, вопросы, короткие ответы при осмотре поместья, — но что дальше? Оба они курили, и на некоторое время молчание их было словно бы оправданным. Андраш с большой легкостью переносил его. Он дымил, уставившись в пространство, порой взгляд его падал на учителя, и он чуть насмешливо улыбался.