Избранное - [118]
— Господин жандарм, ради бога… господин жандарм, не трогайте его! — плача и причитая, вопила жена пастуха.
Йошка, глазевший на все с раскрытым ртом и бьющимся сердцем, тоже принялся вопить и плакать, затем бросился бежать к хлеву, оттуда дальше, через канаву, в пшеничное поле.
Младший сержант в исступлении повторял:
— Значит, не знаешь о свиньях? Ничего не знаешь? Ничего?
Второй жандарм держался рядом и, когда предоставлялся удобный случай, тоже наносил пастуху удары. Он с силой бил его кулаками, стараясь попасть по лицу; из носа и рта пастуха сразу потекла кровь. Большой, сильный человек заплакал. Жена его бросилась к жандарму и, рыдая, ломая руки, принялась умолять:
— Не трогайте его, добрые люди, ради господа бога, не трогайте! Убьете ведь! — И она телом, грудью отталкивала жандарма.
Младший сержант внезапно остановился, опустил руки, утих: его поразило большое количество крови, и он прикрикнул на ефрейтора, который, продолжая скалиться, замахнулся снова:
— Хватит!.. Оставь его!.. Потом…
— Господи, господи, — причитала старуха.
Жена пастуха, спрятав лицо в передник, плакала навзрыд. Младший сержант, тяжело дыша, в замешательстве поглядывал по сторонам, затем взял себя в руки и, повысив голос, произнес:
— Теперь будете отвечать разумно. Пришлось заставить вас открыть рот… Так, говорите, ничего не знаете о свиньях?
Пастух, зашипев, приглушенно выругался и широким рукавом рубахи вытер с носа кровь. Молодая женщина с упрямым отчаянием сказала жандарму:
— Да не знает он! Дома ночевал, со мной был, вы же хорошо знаете!
— Знаем, голубка? — насмешливо произнес младший сержант.
— Знаете! Прекрасно знаете. А вот…
Старуха с безграничной отвагой сказала, словно решившись пожертвовать собой:
— Видит господь бог, нет на земле справедливости!
Сержант, словно защищаясь, произнес:
— Ведите себя пристойно, тогда и справедливость будет! А так случается с каждым, кто поднимает на нас руку.
— Не поднимал он руки, — плача, выкрикнула молодая женщина.
Жандарм ничего не ответил. Он оглянулся, снял шляпу, погладил лоб, посмотрел на занятого своими ранами пастуха, и взгляд его удовлетворенно засиял. Ефрейтор насмешливо, презрительно сказал:
— А куманек-то, видать, сильно приболел!
Младший сержант повернулся к женщине, во взгляде его сверкнуло открытое, призывное кокетство, а на губах зазмеилось нечто вроде улыбки.
— Это он вас должен благодарить, красотка, что легко отделался. Ведь мы можем и по-другому, коли потребуется… Не надо плакать…
Женщина уже не плакала, вытирала слезы. Жандарм продолжал:
— Голова-то не у вас болит!
— Нет, у меня! Сердце у меня болит!
— Ну-ну! Пройдет! Не всегда же мы будем сердиться друг на друга!
Жандарм сделал несколько шагов, прошел мимо пастуха, остановился, огляделся, словно задумавшись над чем-то, и, так как заигрыванье с женщиной немного смягчило его, сказал пастуху:
— Ну… возьмите себя в руки. В другой раз будете осторожнее!
Пастух молчал, продолжая возиться то с носом, то с окровавленным рукавом, чтоб не надо было ни на кого смотреть. Стояла гнетущая тишина, и это беспокоило жандарма; в замешательстве он искал слов, желая к тому же еще поболтать с молодой женщиной.
— Так… Значит, вы ничего не знаете о свиньях? Ничего не видели?
Все молчали.
— Нам ведь надо найти вора. Цыгане сегодня по шоссе не проходили?
— Сегодня не проходили.
Младший сержант снова снял шляпу, носовым платком отер лоб и лицо, подошел к лошадям, потрепал своего коня по шее.
— Старик, напоите лошадей! Только чтоб быстро, — раз-два — и готово!.. Нам пора ехать…
И опять принялся расхаживать, осматриваться, время от времени вытирая лоб; при этом он исподлобья, исподтишка поглядывал на молодую женщину. А у той бегали по коже мурашки от его взгляда, она стояла неподвижно, со сжатыми зубами, но глаза у нее загорелись. Разные чувства обуревали ее: и гордость, и торжество, и ненависть, и бессильный гнев: «Своими бы руками задушила!» Пастух, стоя в сторонке, скорее догадывался, чем видел, где жандарм. Ему было стыдно; он думал лишь о своем позоре. Со страшной силой бушевала в нем скованная ярость… Как бы хотелось ему пырнуть этих негодяев ножом в живот! Он чувствовал, что способен выбить землю у всех из-под ног, опрокинуть небо. Но потом… потом… Нет, ничего нельзя сделать!
А Йошка между тем незаметно прокрался обратно. Сначала добрался до хлева, постоял там, прислушался, потом скользнул к дому. Было тихо, ничего страшного он не видел, и поэтому подошел совсем близко. Теперь он стоял вместе со всеми и остановившимися глазами наблюдал за пастухом, глазел, раскрыв рот, на жандармов, на недоброе лицо ефрейтора, следил за неспокойными, неестественно молодцеватыми движениями младшего сержанта. Мальчик был весь охвачен тупым, каким-то ползучим страхом. Младший сержант заметил ребенка и с деланным добродушием спросил:
— Ты хотел бы стать жандармом, а?
— Нет! — ответил Йошка.
— Вот видите, красотка, даже мальчонка на нас сердится!
Женщина молчала. Жандарм продолжал:
— Тяжелая у нас служба.
Женщина молчала.
— Жизнь наша всегда в опасности!
Женщина молчала. Жандарм начал тихонько насвистывать песенку. Он вынул черную записную книжку, сел на маленькую скамейку, перелистал книжечку и принялся старательно писать в ней.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.
Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.
Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.
В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.