Избранное - [5]

Как и в «Разочаровании», в нем воссоздана судьба одной молодой женщины, но какая разница между Цзин и героиней новой книги Мэй! Рано ощутив стремление к свободе, она порывает с навязанным ей мужем и уезжает в дальние края, чтобы вести там самостоятельную жизнь учительницы. Немало опасностей и соблазнов подстерегает ее, нелегко вырваться из тины провинциального быта, но Мэй находит в себе необходимые душевные силы. В последних главах мы видим ее в Шанхае, в канун революционных событий; любовь к умному и смелому Лян Ганфу преображает ее и приводит в стан борцов за обновление страны.

Берясь за перо, писатель предполагал подробно рассказать и о дальнейшем пути своей героини. Но последующие части так и не были написаны. Автор явно не был еще готов к прямому изображению больших социальных битв. И в дальнейшем не раз окажется, что начальный замысел он не сможет осуществить в полной мере. Часто этому мешали внешние обстоятельства, в других же случаях сказывался недостаток освоенного и пережитого жизненного материала.

Как бы связующим звеном между трилогией и «Радугой» явились два сборника рассказов, начатые еще в Китае, — «Шиповник» и «Прошлогодняя трава». Круг героев и настроение в большинстве из них, пожалуй, ближе к «Поискам», хотя общий колорит скорее серый, нежели черный. В художественном смысле выделяются «Творчество», где раскрывается — хотя и не очень глубоко — тема женской эмансипации, и «Грязь», где в суровой и лаконичной манере повествуется о подавлении гоминьдановской армией справедливой борьбы крестьян. Рассказ свидетельствует о расширении кругозора писателя и арсенала его образных средств.

Старый человек в стеганой куртке снял очки и прикрыл глаза, вспоминая то апрельское утро 1930 года, когда японский лайнер причалил к шанхайской пристани. В какое знаменательное для китайской культуры время он вернулся на родину! Месяц назад на нелегальном собрании была создана Лига левых писателей Китая, одним из членов-учредителей которой он был утвержден заочно. Перед этим прошла длительная и бурная дискуссия, в ходе которой Мао Дунь вместе со своим старшим другом великим Лу Синем дал отпор вульгаризаторско-сектантским тенденциям в рядах прогрессивных, преимущественно молодых, литераторов. Теперь произошло объединение сил, и если учесть, что ряд мастеров слова поддерживал Лигу, из тактических соображений не вступая в нее официально, то можно сказать, что вокруг нее сплотилась большая часть здоровых сил китайской литературы. Лу Синь и Мао Дунь своими советами и личным примером направляли деятельность Лиги, помогали идейно-художественному росту ее участников, предостерегали против упрощенчества и увлечения чисто политическими методами борьбы. Оценивая творческое наследие Лиги, нельзя не признать, что если в публицистике пальма первенства бесспорно принадлежит Лу Синю, то в художественной прозе — Мао Дуню.

Первая половина 30-х годов — пора расцвета его таланта, когда он с редкой продуктивностью работал в самых разных жанрах, включая публицистику и литературоведение. Сначала он обратился к исторической новелле, использовав сюжеты из классического романа «Речные заводи» и труда «отца китайской истории» Сыма Цяня. Обращаясь с оригиналом весьма вольно, глядя на прошлое глазами современника, он старался показать народ как действительного творца истории (это наиболее отчетливо проявилось в новелле «Волость Дацзэ»). Одновременно он обогащает свою художественную палитру языковыми средствами классической литературы. Это важно отметить, ибо раньше писателю, как и большинству деятелей периода «движения 4 мая», была свойственна явная недооценка родной классики.

Затем появились написанные на современном материале повести «Путь» и «Их было трое». Они не относятся к числу писательских удач. Несмотря на ряд живых сцен, повести не дают убедительного решения общей для них темы — идейного размежевания в среде студенческой молодежи, выбора ею жизненного пути. Заглавие второй из повестей восходит к изречению Конфуция: «Где есть трое, всегда найдется тот, кто годится мне в учителя». Намекая на это, друг писателя замечательный революционер к литератор Цюй Цюбо писал: «Трое налицо, а в учителя никто не годится». Сказалась недостаток свежих наблюдений, идейная заданность — то, против чего выступал сам Мао Дунь.

Зато тот же Цюй Цюбо спустя немного времени писал: «1933 год в будущей истории литературы будет, безусловно, выделен как год опубликования романа „Перед рассветом“». Он оказался прав, хотя в том же году вышло и такое замечательное произведение, как сатирические «Записки о Кошачьем городе» Лао Шэ. Ни раньше, ни впоследствии никому не удалось создать столь масштабной и динамичной картины жизни Китая в один из переломных этапов его развития. Никому не удалось нарисовать столь разноликую и живую галерею портретов банкиров и забастовщиков, фабрикантов и подпольщиков, эстетствующих литераторов и офицеров. Перед нами социальная эпопея, запечатлевшая коллективный портрет эпохи.

Заглавие романа на английский язык переведено «Миднайт» — «Полночь», на русский — «Перед рассветом». Первый вариант точен буквально, второй верен существу. Действие происходит в 1930 году, когда над страной, казалось бы, царила ночь реакции. Но надвигался новый революционный подъем, вновь разгоралось пламя вооруженной борьбы — близился рассвет, и это дает почувствовать роман. Его построение полифонично. Основную сюжетную линию — историю безуспешной конкурентной борьбы текстильного фабриканта У Суньфу с агентурой иностранного капитала — контрастно дополняет тема забастовки на его фабрике. В ткань романа органически вплетаются и яркие эпизоды крестьянских волнений на родине фабриканта, и страницы, где не без сарказма обрисованы интеллигенты, отдавшие себе в услужение власть имущим.