Избранное - [3]

Пик общественно-политической деятельности Шэнь Яньбина приходится на середину 20-х годов, первая же половина этого десятилетия была заполнена чрезвычайно интенсивной и многогранной литературной работой. Страницы «Сяошо юэбао» и ряда других журналов заполнены его публикациями, подписанными как собственным именем, так и множеством различных псевдонимов. Теоретические статьи, критические отзывы, информационные материалы о зарубежных литературах, переводы, хроника и т. д. Но при разнообразии жанров и тем четко прослеживаются и общие линии. Это основные задачи новой литературы в Китае, ее творческий метод, взаимосвязи между литературой и действительностью, отношение к национальному наследию и к западной литературе. Это были те вопросы, по которым развертывалась в то время идейная борьба как между сторонниками и противниками новой культуры, так и между различными тенденциями внутри лагеря новой культуры в Китае.

«Новая литература, — провозглашает Шэнь Яньбин в январе 1920 года, — литература прогресса». Она «всеобща», ибо обращается не к узкой касте посвященных, а к каждому человеку, «она должна принадлежать всему народу». Она «исполнена гуманизма, света и бодрости». Не изысканность формы, а глубина содержания должна быть признана главным достоинством произведений. Эти тезисы можно рассматривать как установки на будущее, но в не меньшей степени они были направлены на ниспровержение наследия прошлого — ортодоксально-конфуцианского и эстетско-коммерческого отношения к литературе. Последыши феодализма требовали, чтобы литература «несла Учение», подразумевая под оным заветы седой старины. Эстетов и дельцов, этот странный тандем, объединяло отношение к искусству как к забаве, отрицание его социальных и гуманистических функций.

Отвечая первым, Шэнь Яньбин настаивал, что литература должна не проповедовать догматы, а «изображать жизнь людей, передавать их чувства, побуждать их с большей сердечностью относиться друг к другу». Возражая сторонникам «развлекательности», он говорил, что новой литературе нужна прежде всего новая идеология, которая требует от писателя внимания к социальным вопросам, сочувствия «четвертому сословию» (пролетариату), «любви к угнетенным и оскорбленным». Наилучшим — в тогдашних условиях — путем достижения этих целей молодой теоретик считал следование концепции «натурализма». Его высказывания по этой проблеме были не всегда последовательными, но все-таки нельзя не прийти к выводу, что под натурализмом он понимал не только, а может быть, и не столько школу Золя, сколько литературу критического реализма. В пользу такого толкования говорит уже то, что «настоящими натуралистами» он называл Чехова и Мопассана, а Бальзака и Флобера относил к «предтечам натурализма».

Разумеется, дело не в дефинициях. Важно было то, что Шэнь Яньбин отстаивал стремление к правдивости в литературе, ибо «неправдивое не может быть прекрасным». Натурализм в его понимании «отображает подлинные общие основы жизни людей и подлинную специфику индивидуальных судеб». Писатель должен писать лишь о том, что он хорошо знает, отбирая из множества вещей самые типичные и представительные. Современная литература неотделима от современной науки: писатель «должен изучать социальные проблемы, отношения полов, эволюцию и иные научные теории: иначе бедность содержания и поверхностность замысла будут неизбежными».

Поначалу Шэнь Яньбин требовал от писателя «абсолютной объективности и хладнокровия», но бурлящая действительность, новый подъем освободительной борьбы делали подобный призыв неосуществимым. Начиная с 1923 года, в его статьях все чаще звучат обращения к писателям — включаться в политическую борьбу, не бояться обвинений в проповеди тех или иных «измов», «осуществлять задачу огромной важности — пробуждать народные массы, придавать им силы».

Подтверждение своим взглядам он искал в литературах и идейных течениях. Европы. Необычайно широк круг его интересов: он писал о Сенкевиче и Вазове, о Бьёрнсоне и Бласко Ибаньесе, о взглядах Ницше и Фрейда, о литературах Финляндии, Чехии и многом другом. И вновь и вновь он возвращался к тому, с чего начал пропаганду иностранной культуры, — к русской, а чуть позднее советской литературе. Русскую литературу он ценит за то, что «через любовь и сострадание она рождает стремление преобразовать жизнь, полна социальных проблем и идей социальной революции». Она «говорит голосом простого народа… полна гуманизма, она заставляет людей проливать слезы и становиться чище». В этом ее «превосходство над литературами Запада».

Шэнь Яньбин может по праву считаться одним из первых пропагандистов советской культуры в Китае. Он публиковал сообщения о первых мероприятиях рабоче-крестьянской власти в этой области. В 1925 г. увидела свет его большая статья «О пролетарском искусстве». Несмотря на ощущаемый местами пролеткультовский налет (в основу статьи легла брошюра А. Богданова), она ценна тем, что впервые дала возможность китайским читателям познакомиться с рядом основных положений марксистской эстетики.

Последующие два года мы видим Шэнь Яньбина в гуще революционных событий. Он участвует в демонстрациях, ведет пропагандистскую работу, редактирует центральный орган Уханьского революционного правительства. Но когда уже казалось, что победа над реакцией близка, измена гоминьдана перечеркнула надежды. В тяжелом душевном состоянии Шэнь Яньбин пробирается в Шанхай, к жене, и в течение десяти месяцев ведет затворнический образ жизни. Тогда-то и родился писатель Мао Дунь. Как это произошло, он рассказывает в своих воспоминаниях, мы же обратимся к его первенцу — трилогии «Затмение».