Избранное - [14]

— Вы утверждаете, что Ху Гогуан лешэнь. Расскажите собравшимся о его преступлениях.

— Он — Ху Гофу, лешэнь. Весь уезд это знает. Лешэнь! — широко раскрывая рот, только и мог произнести Скользкий Голец.

Линь Цзычун засмеялся. Ху Гогуан решил, что момент благоприятен, и поднялся, чтобы ответить на обвинение.

— Товарищ председатель, товарищи! Я — Ху Гогуан. Раньше моя фамилия была Ху Гофу. Ни Футин, выступивший против меня, в прошлом году торговал японскими товарами. Я разоблачил его, у него отобрали три мешка сахару, за это он возненавидел меня. Сейчас, выступая будто бы в защиту общественных интересов, он хочет поднять скандал. Я служу обществу больше десятка лет. Всем известно, что все свои силы я отдаю революции. Разве можно сказать обо мне что-нибудь дурное? Уездный комитет партии проводил тщательную проверку, и, если бы я был лешэнь, комитет не стал бы ждать, пока об этом сообщит Ни Футин.

После того как Ху Гогуан рассказал о прошлом Ни Футина, Скользкий Голец покраснел и не произносил больше ни слова.

— Когда в прошлом году бойкотировали японские товары, ты под видом заботы об общественных интересах наживался сам, — крикнул кто-то. — Многие это подтвердят. Разве это не лешэнь?

Голос говорившего был громок, но никто не встал.

Сердце Ху Гогуана тревожно забилось. Во время бойкота он действительно совершил много ловких махинаций. К счастью, Лу Мую очень искусно выручил его, насмешливо заметив:

— Прошу председателя учесть, что реплику подал Сунь Сунжу, который записан на черной доске как получивший восемнадцать голосов.

Линь Цзычун взглянул на доску и улыбнулся. Внимание собравшихся переместилось с Ху Гогуана на Сунь Сунжу.

Неожиданно в зале воцарилась тишина.

— Пусть выскажется представитель комитета партии, — нарушил тягостное молчание член комитета купеческого общества Чжао Ботун, назначенный комитетом партии.

Все зааплодировали, в том числе и Ху Гогуан.

— Я прислан сюда недавно и еще плохо знаю обстановку, — медленно заговорил Линь Цзычун. — Все, говорившие здесь о Ху Гогуане, приводили факты из прошлого, и мне трудно в них разобраться. Вы просите меня высказаться. Скажу просто: попросим уездный комитет партии разобраться в вопросе о Ху Гогуане, а пока будем продолжать собрание.

Множество рук взметнулось вверх, выражая одобрение. Последним поднял руку Ху Гогуан. Собрание продолжалось, но напряжение утомило людей. Порядок в зале не соблюдался, и все выражали нетерпение. Когда Линь Цзычун закончил читать наказ, никто не взял слова. Даже вновь избранные члены исполнительного комитета забыли выступить с ответными речами.

Настроение у Ху Гогуана было подавленное. Решили бы на собрании не утверждать его членом исполнительного комитета, и ладно, А тут вмешается комитет партии, и на свет могут всплыть его старые делишки, а их немало. Если народ узнает обо всем, ему будет угрожать серьезная опасность. Подумав обо всем этом, Ху Гогуан очень встревожился, но Лу Мую старался утешить его:

— Не печалься, пойдем ко мне, посидим, что-нибудь придумаем.

Хотя Лу Мую одержал победу на выборах, он разделил с другом его горе.

III

Когда Ху Гогуан и Лу Мую вышли за ворота уездного комитета партии, они увидели несколько зевак, которые, задрав головы, рассматривали висящий на стене плакат. Заметив выходящих, зеваки повернулись и уставились на них.

С плаката на Ху Гогуана смотрели тухао и лешэнь, нарисованные устрашающе красными и зелеными красками на белом полотне; сначала они мучили крестьян, затем были убиты народом. Под яркими лучами солнца, освещающими плакат, красный цвет точно брызгал кровавыми каплями. Лешэнь был типичный: желтолицый, с короткими усиками и длинной курительной трубкой во рту. Сбоку большие иероглифы гласили: «Это лешэнь! Убьем его!»

Сердце Ху Гогуана тревожно забилось. Он невольно поднял руку и потрогал голову. Ему казалось, что устремленные на него взоры зевак полны насмешки и ненависти. Встречающиеся знакомые купцы здоровались с Ху Гогуаном, и ему казалось, что в этих поклонах скрыто чувство радости чужой беде.

Машинально следуя за Лу Мую, он напряженно пытался что-нибудь придумать, но мысли его путались. Всю дорогу он пристально вглядывался в лица встречных.

Ху Гогуан и Лу Мую шли очень быстро и вскоре были в западном конце улицы Сяньцяньцзе — единственном оживленном месте в городке. Дом Лу Мую находился в переулке. Еще издали Ху Гогуан увидел, что перед мелочной лавкой стоит Ван Жунчан и с кем-то разговаривает.

Вскоре собеседник его ушел, а Ван Жунчан, понурив голову, двинулся им навстречу.

— Ты куда, брат Жунчан?

От окрика Лу Мую владелец лавки резко остановился и чуть не натолкнулся на юношу.

— А, это вы! — ни с того ни с сего растерянно произнес он и в смятении оглянулся по сторонам, словно о чем-то хотел сказать и не решался.

— Мы идем к Мую. Ты не занят? Тогда пойдем с нами, потолкуем, — предложил Ху Гогуан.

— Я как раз искал тебя, — медленно выговорил Ван Жунчан. — А почему бы не зайти в мою лавку? Это как раз по пути.

Ху Гогуан не успел ответить, как Лу Мую потащил за собой торговца.

— Нам надо посоветоваться по крайне важному делу, а у тебя в лавке слишком шумно.