Избранное - [13]

— Я разыскиваю Мую, чтобы посоветоваться об одном деле, но его нигде не найти. Вы не знаете, где он, товарищ Чжу?

Молодой человек, взглянув на девушку, засмеялся. На его полных, брызжущих румянцем щеках появились ямочки. Он был очень привлекателен и по праву считался первым красавцем в городке.

— Лу Мую? Не ищите его. Он сегодня занят, — проговорил Чжу Миньшэн, все еще посмеиваясь. — Может быть, мы встретим его. А что у вас за дело? Важное? Я могу передать.

— Дело не очень важное, но поскольку кое-что стало мне известным, я бы хотел сообщить ему.

— А… в таком случае, погодите немного. Я его увижу и скажу, чтобы он вас разыскал.

Девушка уже давно повернулась к Ху Гогуану спиной, всем своим видом выражая крайнее нетерпение. Это заставило Чжу Миньшэна быстрей закончить беседу.

Ху Гогуан подумал, что Чжу Миньшэн договорился с Лу Мую и сейчас, может быть, направляется в условное место, поэтому можно передать все через него. И сразу же у него возникла новая мысль. Он поспешно приблизился на полшага и тихо сказал:

— Я слыхал, что партийный комитет назначил пятерых, которые и будут избраны завтра в купеческий союз. Боюсь, что Лу Мую этого не знает, поэтому я и хотел сообщить ему.

— Назначены только трое, а двое будут избираться, — просто ответил юноша. — Это все? Хорошо, я передам.

Теперь Ху Гогуану все стало ясно. «Избираются двое» — значит, еще есть надежда. Но успокаиваться нельзя было: ведь только двое! Лишь тогда, когда Чжу Миньшэн и девушка отошли более чем на десять шагов, Ху Гогуан очнулся от полурадостного, полугрустного чувства. Только сейчас он ощутил сладкий запах духов и пожалел, что не поклонился спутнице Чжу Миньшэна, не попросил юношу познакомить его с ней и даже лицо и одежду ее толком не разглядел. Он невольно улыбнулся. И непонятно было, смеялся он над своей растерянностью или радовался тому, что еще есть надежда. Так, с улыбкой на устах, он вернулся в «Цинфэнгэ».

Через час Ху Гогуан возвращался домой, не обращая внимания на резкий северо-западный ветер. Лицо его сияло радостью. Посидев в чайной, он добыл еще один голос, и теперь их было у него восемнадцать. Восемнадцать голосов! Конечно, это не так уж много, но и не мало. Жаль, что должны были избрать только двоих, а то бы можно было считать, что он уже член комитета. Но он не терял надежды. Он знал, что значит быть терпеливым и уметь упорно добиваться цели.

В радостном возбуждении он думал: «Если восемнадцатью голосами я все же не смогу быть избранным, я, конечно, потерплю поражение. Но восемнадцать голосов создадут мне прочную репутацию. Можно будет начать все сначала, вновь искать удобного случая, опять бороться. Только нужно действовать, терпеливо действовать. Разве мало есть шансов на удачу?»

Ху Гогуан был в таком приподнятом настроении, что, возвратившись домой, посулил Цзинь Фэнцзе на Новый год заказать халат на меху. Позавчера наложница самовольно взяла материю, принадлежавшую госпоже, чтобы пошить себе тапочки, чем вызвала ссору. Сейчас Ху Гогуан в присутствии жены приказал Цзинь Фэнцзе сделать такие же тапочки в подарок госпоже, а затем потихоньку сунул наложнице пару юаней в качестве компенсации.

Лу Мую пришел лишь утром следующего дня. Он набрал уже двадцать один голос. Кроме того, Ху Гогуан договорился с ним голосовать друг за друга.

— Я уже узнавал. Взаимное голосование не является нарушением, — самодовольно заявил Лу Мую.

Во второй половине дня собрание по выборам исполнительного комитета первого созыва уездного купеческого союза начало свою работу. Собрание проходило в помещении комитета партии. После утверждения трех кандидатур, выдвинутых комитетом партии, началось голосование. В результате были избраны: Лу Мую двадцатью одним голосом и Ху Гогуан — двадцатью голосами; последний приобрел лишний голос прямо на собрании.

Представитель комитета партии Линь Цзычун уже поднялся на трибуну и хотел приступить к чтению наказа, как вдруг из толпы кто-то встал и выкрикнул:

— Ху Гогуан — это Ху Гофу, местный лешэнь! Лешэнь! Не будем избирать его членом исполнительного комитета.

Ху Гогуан изменился в лице, Лу Мую также испугался. Взоры всех собравшихся обратились в одну сторону и сосредоточились на Ху Гогуане. Послышался шепот. Вскоре шепот семидесяти с лишком человек превратился в громкий гул.

Попытки председателя водворить тишину не привели ни к чему. Лишь после того, как первые возгласы изумления улеглись, Линь Цзычуну удалось установить порядок.

Тем временем прошло минут пять.

Линь Цзычун, нахмурив брови, поискал с трибуны возражавшего, но его не было видно. Тогда, еще сильнее нахмурившись, он крикнул:

— Прошу встать выступившего против!

Никакого ответа. Никто не встал. Линь Цзычун повторил свой вопрос еще громче, но по-прежнему безрезультатно. От удивления глаза Линь Цзычуна были широко раскрыты. Ху Гогуан начал успокаиваться и подумал, что сейчас удобный случай выступить самому. Однако Линь Цзычун, изменив форму обращения, в третий раз крикнул:

— Прошу встать того, кто заявил, что Ху Гогуан — лешэнь!

Это обращение было понято, и какой-то человек поднялся. Ху Гогуан признал в нем Ни Футина, прозванного Скользкий Голец: он владел лавкой, торговавшей товарами из южных провинций.