Избранное - [81]

На маленькой площади перед мечетью Моханд Саид курил французские сигареты. Он даже не обернулся, когда Башир молча сел рядом с ним.

— Через час будет патруль, — сказал Моханд.

— Я не могу заснуть, не могу сидеть дома.

— Если они застанут тебя здесь, за это поплатится вся деревня.

— А ты?

— Я могу возвращаться, когда хочу… как твой брат Белаид.

Башир вдруг заволновался:

— Да-Моханд, ты не чуешь?

— Чего? — спросил Моханд.

— Трупного запаха.

— Тебе лучше вернуться домой.

— Да-Моханд, в твое время ведь все было не так, а? Они ведь не сидели бы там, притаившись за стенами, вглядываясь в темноту, слушая шорохи, заставляя молчать детей, изнывая от страха, считая часы, оставшиеся до рассвета. А? Да-Моханд, в твое время они сражались бы и, если надо, погибли бы как храбрецы.

Тяжелые веки Моханда наконец открылись.

— Иногда, — сказал он, — нужно уметь хотя бы только держаться.

— Держаться! Будто деревья, камни или животные. Просто люди этого края выродились.

— Если ты пробудешь в деревне еще немного, ты перестанешь так говорить.

Вдруг они уловили шум торопливых шагов со стороны мечети. Башир встал, собрался бежать.

— Поздно, — сказал Моханд, — теперь уж оставайся… не то они будут стрелять в тебя.

Почти тотчас же на площадь выбежал Белаид.

— Моханд… А? Ты тоже здесь?.. Вы-то мне как раз и нужны… оба… Моханд, твой сын Рамдан только что арестован в Алжире… А тебя, — продолжал он, повернувшись к брату, — если он заговорит, телеграмма придет сюда сегодня же ночью, и тебя заберут до рассвета… Тебе остается только смываться… Ступай к Южным воротам, там увидишь человека, который тебя проводит… на КП Амируша… А ну, пошевеливайся…

Он подталкивал Башира, заставляя бежать.

— И не печалься ни о старухе… ни о Тайебе… Найдутся люди, доктор, позаботятся о них обоих…

Сзади до них донесся смех Моханда, раздались голоса.

— Это Моханд шутит с патрулем… Не беспокойся… Мы их задержим, пока ты не выйдешь за проволоку… Дальше за тобой никто не пойдет.

Белаид вернулся на площадь, где Моханд продолжал смеяться с парнями из патруля. Шатаясь будто пьяный, Белаид неожиданно запел в темноте.

Немножко выпить так прия-а-а-тно…

У южного поста Башир увидел невысокого человека, укутанного в полосатую кешебию. Он чем-то напоминал ему того робкого служащего в Алжире. Звали его Месауд. Месауд дал Баширу парусиновые ботинки на толстой резиновой подошве, такую же, как у него, кешебию, автомат Ламбретта.

— Ты умеешь с ним обращаться?

— Нет еще, — сказал Башир.

— Я тебя научу.

Один из сторожей помог им выйти за ограду из колючей проволоки. Другой следил за дорогой к САС, на случай если появится патруль.

Воздух был насыщен влажным благоуханием. Башир шел за сгорбленной фигурой Месауда, в двадцати шагах от него. Автомат показался ему легким, а вот ботинки натирали ноги. Месауд шел не оборачиваясь. И ни разу не остановился передохнуть. Он не видел ни кустарника, околдованного луной, ни праздничного шествия звезд в небе. Так они молча шли больше пяти часов…

Башир чувствовал, что автомат начинает оттягивать ему плечо. Кожа на пятках и на пальцах ног горела. Он не мог снять ботинки из-за камней на дороге, к тому же Месауд часто шел прямо через поля. Башир боролся со сном и с тяжестью автомата, давивших ему на плечи. Ночь показалась его глазам более тусклой, и вскоре он не видел уже ничего, кроме размеренного движения ножниц-ног своего товарища, движения, похожего на равномерную работу какого-то механизма. Башир остановился. Месауд тоже.

— Ты ничего не слышишь?

— Нет, — сказал Месауд. — В первый раз всегда так. Кажется, будто что-то слышишь, а ничего нет.

— Я устал, — сказал Башир.

— Знаю.

— А если немного отдохнуть?

— Если ты остановишься, то уже не сможешь идти дальше… К тому же тогда мы не доберемся за ночь…

— Я сниму ботинки. Они обжигают мне ноги.

— Без них ты не пройдешь и километра.

— И потом, мне кажется, что в них набралась вода, внутри все мокрое. Я сниму хоть носки.

— Это не вода, — сказал Месауд, — это кровь. У тебя нет привычки. Послушай. В километре отсюда дом лесника. Ты останешься там… пока мы не придем за тобой… А я пойду дальше, мне нужно выполнить задание в срок… По дороге я предупрежу лесника. Ты ему только скажешь: «Здесь много кабанов?»

Месауд оставил Баширу сумку с бинтами и ушел…

У лесника был резкий голос и огромнейшие усы. Он вытянулся по стойке «смирно».

— Капрал Брахим бен Брахим, номер семь тысяч четыреста два, Первый полк алжирских стрелков…

— Добрый вечер, — сказал Башир, — я устал.

— Вот я и говорю: хочешь есть — ешь, пить — пей, спать — спи, а устал, так отдыхай…

— Здесь много кабанов? — сказал Башир.

Тон Брахима сразу изменился.

— Входи, брат, входи. Двери моего дома открыты для тебя. Здесь у тебя все будет.

Ноги Башира были в крови. Красный раствор хромистой ртути едва отличался от живого мяса. Первое прикосновение ваты к ранам обожгло так, будто к ним приложили раскаленные уголья.

— Ты новичок? — спросил Брахим.

— Заметно?

— Стоит посмотреть на твои ноги… а тебе они еще понадобятся.

Шум задетых кем-то ветвей… Рычание собаки… Вспорхнули потревоженные во сне птицы…

— Собирай все это, — сказал Брахим, — и иди за мной. Не забудь ничего.