Избранное - [101]
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Это ерунда! Рассуждения на тему о «жемчужном венце» оскорбляют слух? Порой мне они тоже действуют на нервы. Но вам не кажется, что жизнь была бы очень пресной, если бы все удалось до совершенства и ничто не нуждалось бы в улучшении? Марк Твен говорил, что идеальное звучание небесных арф есть самая невыносимая скука. И я ему верю! Кто вместе с Геккльберри Финном совершил путешествие по Миссисипи, тот побывал средь ангелов в раю.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Итак, давайте выпьем за то, чтобы снова увидеться как можно скорее. За то, что вы помогаете нам строить… И помянем добрым словом Терни и Адама Кларка, которые строили на нашей земле.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нет, умирать нам пока еще не к спеху! Люди только сейчас начинают обретать долголетие. А прежде даже правители не доживали до преклонного возраста. Долголетие среди них вошло в моду как раз в период строительства железных дорог и нашего Цепного моста… Виктория, которая взошла на трон юной сильфидой Викки и правила шестьдесят четыре года, до 1900 года… Тучная старуха Виктория; вместе с ней кончается «расцвет» английской империи. Наш Франц-Иосиф начал свое правление в 1849-м, а кончил во время первой мировой войны. Однако, по-моему, наиболее примечательна долгая жизнь римского папы Пия IX: ему первому удалось продержаться на папском троне четверть века. Знаете, чему я это приписываю? Не росту общего уровня здравоохранения. Просто незачем было этих долгожителей травить ядом или устранять каким-либо иным способом. Правительства могли делать с ними — да и с народом — все, что угодно. Возможно ли представить себе какого-нибудь Медичи или Борджиа, чтобы он двадцать семь лет восседал на папском троне и никто не удосужился подсунуть ему кубок подходящего питья? Спокойно потягивать винцо в ту пору мог себе позволить лишь наш брат бедняк. Если, конечно, он не выделялся и не успел растравить завистников.
Отрадно заметить, что жизнь человеческая стала продолжительнее… Вот только бы войны не было!.. Прежде уже к тридцати годам полагалось «остепениться». По нынешним временам и пятидесятилетняя матрона — молодая женщина. Так чувствует она сама, а значит, так оно и есть. Раньше продолжительная молодость являлась привилегией аристократов. Для народа это благо внове.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
С ходу я, конечно, не выдам какой-либо готовый рецепт. По счастью, пили мы в меру, «для отвода глаз», как у нас принято говорить. На подобную commedia dell’arte я бы не решился…
Что ж, если угодно, можем двигаться дальше и попутно осмотрим остров. Видите — под вечер сюда начинают стекаться влюбленные парочки…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вы еще молоды! Или — во всяком случае — моложе, скажем так. Мои любовные увлечения, о которых напоминает этот остров… Да с тех пор столько листьев опало со здешних деревьев, что не меньше, чем на аршин вырос почвенный слой…
Влюбленный в здешние дубы Арань написал эти строки.
Что до меня, то я ищу другие листки, однако не обнаружил их даже во Всевенгерском архиве. Ищу письма Кларка.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, мне очень хотелось бы разыскать их и тем самым ближе подступиться к Кларку. Вот бы послать ему туда, в мир иной, те дивные снимки, которые вы сделали в тот момент, когда мы из тоннеля вырвались на мост! Не оставите ли мне на память парочку этих снимков?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я увеличу их и повешу у себя над книжными полками.
Сейчас мы пройдем к мосту Маргит, а затем прогуляемся по набережной вдоль Парламента. После перейдем через Дунай по Цепному мосту, а там, если почувствуем усталость, возьмем такси.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, огнями подсвечено красиво… Но здание Парламента я не люблю. Не место здесь, на этом берегу, английской готике — псевдоготике. Но этот мост… мост, созданный англичанином, — чисто венгерский. Хотя объяснить это я не смог бы. Надеюсь, и так понятно. А вот почему специалисты считают, что он построен в «эклектическом» стиле — черт их разберет…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В каменном остове этого старого моста заключен ритм города, гармония неба и воды. По Цепному мосту проходили торжественные шествия. Демонстрантов встречали здесь ружейными залпами. Вихрем проносились по нему революции, с железным скрежетом громыхали контрреволюционные броневики…
По мосту проезжали омнибусы и пролетки с зашторенными окнами, в них обнимались влюбленные, и чем медленнее трусила кляча, тем больше им перепадало радости. Вдоль тротуаров тоже бродили влюбленные — парочками или в одиночестве и тоске — из Пешта в Буду, а из Буды в Пешт. Этот мост всегда был связан или с очень радостным, или с очень печальным переживанием в их жизни. Находились несчастные, чей путь обрывался на середине моста. А там — через перила, и в Дунай. Мост вполне годился и для этой цели…
В 1960 г. Лендел начал работать над новыми романами. Он задумал цикл из пяти романов, объединенных общими героями. В 1965 г. были опубликованы два романа под общим названием «Что человек выдержит?» — «Исповедь Рихарда Тренда» и «И вновь сначала». В этот же цикл входит роман «Лицом к лицу» («Очная ставка»), который писатель закончил в конце 1965 г. Действие романа охватывает два дня ранней весны 1948 г. и происходит в Венгерском посольстве в Москве и в Александрове. Почти семь лет писатель боролся за опубликование романа.
Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях.
Рассказ опубликован в 2009 году в сборнике рассказов Курта Воннегута "Look at the Birdie: Unpublished Short Fiction".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.
Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.
Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.
Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.
В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.