Избранное - [74]

И запевали веселыми голосами

Песню о победе кудрявые бачи,

Им отвечали печальными голосами

Скрытые в арьергарде флейтисты и трубачи:

        Под горой конь бежит,

        По тропе погонь бежит,

        Из ноздрей огонь бежит,

          Гей, Абдулло-Джон.

          Гей, душа, Джон, душа,

        Гей, Абдулло-Джон — душа,

        Эй, Абдулло-Джон — душа,

          Тигр Абдулло-Джон.

Ехали дальше, к хишонскому перевалу,

По снежному обрыву гуськом, гуськом.

И сказали локайцы: — Чего нам недоставало,

Когда мы домовали над своим очагом?

И сказал Абдулло-хан: — Ударьте в барабаны

И коней соберите на подгорбине горы —

Мы будем судить вас, отступники от Корана, —

И выхватил маузер из деревянной кобуры.

И вот он повел их по скалистой опушке

В последний суровый и безрадостный поход,

И в брошенной мечети хмурые служки

Списывали новых трех убитых в расход.

И тихо, позванивая саблями о ветки,

Всю ночь сквозь бурс[15] шел бандитский отряд,

Пока не услышали локайцы из разведки,

Как тени в ущелье ползут и говорят.

Это не тени. Это ожидает

Красная засада гиссарских дехкан.

Это не тени. Под звездой сверкает

Вороненым дулом бедняцкий наган.

В эту темную ночь, друзья, был пойман Абдулло хан, локайский курбаши, враг трудового народа.

4. ПЕСНЯ ГОРЦА

Кто видел сажу и пепел[16] у логовища луны?

Кто видел белку и зайца в горах шакальей страны?

Кто видел верность от женщин, от сабли и от коня?

Кто видел муллу и князя без туго набитой мошны?

                       Кто это видел, брат?

Бывали у нас солдаты из царственной Бухары,

Бывали у нас чиновники, считали наши дворы,

Бывали у нас отрядники из свиты Салим-Подшо[17],

Бывали у нас. И часто в садах горели костры.

                       Все бывали у нас, брат.

Я слышал,  — есть государство, где вечно светит луна.

Я слышал,  — там есть базары, где царствует тишина.

Я слышал,  — когда дарвазцы ласкают своих цариц,

То вечность им коротка, а минута слишком длинна.

                       Вот что я слышал, брат.

Я слышал, видел, помню, но знаю только одно —

Все эти басни постылы, как выдохшееся вино.

Я знаю,  — в Сталинабаде[18] стоит великий майдан,

Где клубы, автомобили, огни, заводы, кино.

                       Вот что я хорошо знаю, брат.

5. ПРИГЛАШЕНИЕ

Приходи ко мне, сестрица.

Нам спляшут «раккасы»[19].

Посиди со мной, сестрица,

Послушай рассказы:

Я бродил в Больших Долинах[20]

До нового года,

Но зато я много видел

Чужого народа.

Гей, сердце, друг, джан!

Что за люди там, в Гиссаре!

В законах не крепки,

Вместо чалм и тюбетеек

Они носят кепки.

Что за школы там, в Гиссаре,

Дома и мечети!

Не мечети — это ясли,

Где играют дети.

Гей, сердце, друг, джан!

А когда приходишь

В гости, Хозяин, встречая,

В пиале тебе подносит

Китайского чая.

А когда приходишь в клубы,

У входа встречая.

Пионер тебе подносит

Китайского чая.

Гей, сердце, друг, джан!

Я бывал в Кабадиане,

В далеком Термезе,

Видел близко паровозы —

Арбы на железе.

Я бывал в Сталинабаде —

Вот это столица:

Есть чему нам подивиться…

Послушай, сестрица!

Гей, сердце, друг, джан!

6. БУХАРЦЫ В АФГАНИСТАНЕ [21]

В закопченной горной цитадели,

От Пянджа несколько фарсах[22],

Пять ханов Бухары сидели

В чалмах, в парчевых поясах.

Сказал Беки-Джан из Ванча:

 —  Наша вотчина славится рудой,

Красивыми девушками, зобом,

Козами, дающими удой.

Диль-Овар, хаитский полковник,

Сказал: — В моем амляке

Растет вихрастый тутовник,

Толчеи скрипят на реке.

 —  А наш Ягич разве хуже?

Шепни мне, друг ясаул, —

В ответ ему мир Ягича

Сказал и сладко вздохнул.

 —  Или наших краев богатство, —

Сказал кулябский датха[23]:

 —  Труды и хлеб землепашца —

Мотыга, серп и соха?

Или мой амляк знаменитый,

Где сушат черный изюм! —

Воскликнул славой повитый

Старик Саадат-Махсум. —

А суд на базарной площади!

А казни! А пестрые ковры!

А жирные холеные лошади,

Князья великой Бухары!

………………………………..

Об этом не стоит вам труда

И помнить, ваша милость.

Все это ушло от вас навсегда,

Ушло, исчезло, скрылось.

Давно развеяны нами костры

Мангытов и маликов.

На месте прежней Бухары

Живет страна таджиков.

7. ВОЖДЬ ГОВОРИТ

 —  О, вы, кто сыты и богаты, —

он говорит, —

Бросайте кольца и халаты —

ваш дом горит.

В огне времен, как луч и хворост.

ваш дом горит, —

На трубном языке расплаты

он говорит.

Где пыль и полночь Абадана[24]

где нефть кипит,

Из стелющегося тумана

Он говорит: — Пора. Танцуют в ночь зарницы

последних битв! Тартальщикам зеленолицым

Он говорит:

 —  Пора, пора, друзья, мы с вами —

труба трубит!

Над выжженными промыслами

он говорит.

Ружьем, ножом и смертной дрожью

он говорит,

Над голодом и бездорожьем

он говорит:

 —  На бой колонны поведу я.

под стон танбур, —

И мчат, пустыням салютуя,

кашгай и лур.

Среди отар тяжелорунных

он говорит,

В дворах, в мечетях, в андарунах

он говорит.

Сквозь дождь, сквозь круглый лед и камень

он говорит,

С бомбейскими бунтовщиками

он говорит.

Под блеск зари, под звезд мерцанье

он говорит.

На трубном языке восстаний

он говорит.

8. ПЕСНЯ О ЯР-СУЛТАН-АЗИМ-ДЖАНЕ

О убийца героев, Яр-Султан-Азим-Джан,

Больше ты не вернешься в каменный Бадахшан.

Больше не переплывешь ты бурной речной воды,

Где, опершись на ружья, стояли — я и ты.

Мне говорят — в Кабуле ты с торожишь базар,

Мне говорят — стареет Джан-Султан-Азим-Яр.

Двадцать головорезов ходят вслед за тобой —