Избранное - [40]

— Конечно! Сел на авто и в два счета тут! Похоже, банда Японца насмехается надо мной с берега, они все отсюда… И это называется путешествие?!

Хорхе окинул его проницательным взглядом.

— Мы уже целый час как стоим на якоре, — сказал он. — Я поднялся в шесть утра, не хотелось больше спать. А знаете, здесь никогда никого не увидишь! Прошли два матроса, спешили по своим делам, но, кажется, они меня совсем не поняли, когда я с ними заговорил. Наверняка они липиды.

— Кто-кто?

— Липиды. Они такие странные, ничего не говорят. Если только они не протеиды; их так легко спутать.

Пушок посмотрел на Хорхе исподлобья и уже собирался что-то спросить, но тут на трапе показалась Нелли с матерью, обе в брюках, легких босоножках, дымчатых очках и в платочках.

— Ах, Атилио, какой дивный пароход! — сказала Нелли. — Все так блестит, прямо прелесть, а воздух, какой воздух!

— Какой воздух! — сказала донья Пепа. — А вы, Атилио, оказывается, рано встаете.

Атилио подошел; Нелли подставила ему щеку для поцелуя. Вытянув руку, он показал на берег.

— Да, это место мне знакомо, — сказала Неллина мать.

— Бериссо! — сказала Нелли.

— Кильмес, — мрачно сказал Пушок. — Скажите на милость, что это за путешествие.

— А я-то думала, что мы уже в открытом море и поэтому нас совсем не качает, — сказала Неллина мать. — А может, чего доброго, у них там что-то поломалось, и надо чинить.

— А может, они собираются брать нефть, — сказала Нелли.

— Эти суда ходят на мазуте, — сказал Хорхе.

— Вот-вот, — сказала Нелли. — А этот карапуз тут совсем один? Твоя мамочка внизу, да, дорогой?

— Да, — ответил Хорхе, искоса смотря на нее. — Она считает пауков.

— Кого, кого, детка?

— Коллекцию пауков. Каждый раз, когда мы отправляемся в такие путешествия, мы берем ее с собой. Вчера вечером у нас убежало пять пауков, но, кажется, мама уже нашла троих.

Неллина мать и сама Нелли разинули рот. Хорхе пригнулся, увертываясь от полудружеского, полусердитого шлепка, которым собирался наградить его Пушок.

— Вы что, не соображаете, что он насмехается над вами? — сказал Пушок. — Давайте поднимемся наверх, посмотрим, может, нам дадут молока, у меня все кишки свело от голода.

— Кажется, завтрак на таких пароходах бывает очень обильный, — сказала Неллина мать с недовольным видом. — Я читала, что подают даже апельсиновый сок. Помнишь, доченька, тот кинофильм? Ну тот, где играла девушка… отец ее еще работал в какой-то газете, и он не позволял ей встречаться с Гарри Купером.

— Да нет, мама, это совсем не тот фильм.

— Ну разве ты не помнишь, он был цветной, и эта девушка ночью пела болеро на английском языке… Хотя, правда, в этой картине не участвовал Гарри Купер. Он был в той, где про катастрофу на железной дороге, помнишь?

— Да нет же, мама, — возражала Нелли. — И всегда ты все только путаешь.

— Там подавали фруктовые соки, — настаивала донья Пепа. Поднимаясь в бар, Нелли повисла на руке жениха; по дороге она тихим голосом спросила у него, как она нравится ему в брюках, на что Атилио отвечал сдавленным рыком, до боли сжав ей плечо.

— Подумать только, — шептал Пушок ей на ухо, — ты могла уже быть моей женой, если бы не твой папаша.

— Ах, Атилио, — сказала Нелли.

— У нас была бы каюта на двоих и все прочее.

— Ты думаешь, я сама не мучаюсь по ночам? Ну, то есть мы давно уже могли бы пожениться.

— А теперь надо ждать, пока твой старикан не наймет нам домик.

— Конечно. Ты же знаешь, какой он, мой папа.

— Как мул, — сказал Пушок уважительно. — Еще хорошо, что мы можем пробыть вместе все путешествие, поиграть в карты, а ночью выйти на палубу, видишь, вон туда, где эти связки канатов… Отличное укрытие. Ох и жрать хочется, сил нету…

— От речного воздуха очень разыгрывается аппетит, — сказала Нелли. — А как тебе нравится мама в брюках?

— Ей они здорово идут, — сказал Пушок, в жизни не видевший ничего более похожего на почтовый ящик, чем тещин зад. — Моя старуха ни за что такое не наденет, она на старый манер, да и посмей она только, старик забил бы ее до смерти. Ты же знаешь, какой он.

— У вас в семье все вспыльчивые, — сказала Нелли. — Ступай, позови свою маму и давай поднимемся в бар. Погляди, какие тут двери, какая чистота!

— Слышишь, как шебуршат в баре, — сказал Пушок. — Вроде к часу, когда подают хлеб с маслом, все сбегаются. Пошли вдвоем искать старуху, не люблю, когда ты ходишь одна.

— Но, Атилио, я же не девочка.

— Тут, на пароходе, такие крокодилы водятся, — сказал Пушок. — Пойдешь со мной, и дело с концом.

XX

В баре все было готово к завтраку. Стояло шесть накрытых столиков, и, когда бармен положил на место последнюю цветную салфетку из бумаги, в зал почти одновременно вошли Лопес и доктор Рестелли. Они выбрали столик, и тут же к ним на правах старого знакомого, хотя он еще ни с кем не обмолвился и словом, присоединился дон Гало; щелкнув пальцами, он отослал своего шофера. Лопес, пораженный тем, что шофер таскал по лестницам хозяина в кресле-каталке (превращенной для этого случая в некое подобие корзины), поинтересовался, хорошо ли себя чувствует дон Гало.

— Сносно, — ответил дон Гало с сильным галисийским акцентом, который он не утратил за пятьдесят лет своей коммерческой деятельности в Аргентине. — Вот только погода слишком сырая и вчера вечером нас оставили без ужина.