Избранное - [107]

— Сегодня худо. Не та обстановка, — заметил сержант.

— А что?

— Переброска боеприпасов. Не знаю, как уедешь. Все машины мобилизованы.

Сергей вернулся к лейтенанту. Рыбин весело подмигнул и стал рассказывать, как ему удалось отпроситься на сутки.

— С нашим лучше напрямую, — счастливо хихикал Рыбин. — Это он понимает. А начнешь что-нибудь врать насчет больной тещи — выгонит.

Сережа напряженно всматривался в сертоловское уходящее шоссе, не хотелось огорчать лейтенанта. Тот ничего не подозревал.

— Хочешь глоток? — он ударил по фляге.

— А чего это? — спросил Сережа.

— Попробуй…

— Чистый?

— Разбавил.

— Уж лучше в машине, — вздохнул Сережа.

Теперь он чувствовал себя ответственным за доставку Рыбина в город. Что же, в самом деле, в кои веки выбрался человек — и вдруг невезение. Сережа забыл, что этот же самый Костя Рыбин, случалось, заставлял его подолгу ждать и шуточки отпускал… И мысль о том, что если и придется промерзнуть несколько часов на КП, то это лишь послужит в дальнейшем хорошим уроком незадачливому лейтенанту, — эта мысль даже не приходила Сереже в голову. А машин все не было. Прошли зачехленные «катюши». Потом пограничники вдруг засуетились, подняли шлагбаум, стали во фрунт: сигналя, вывернул черный длинный ЗИС-101 с командующим армией Головановым.

— Вот бы с ним, — рассмеялся Рыбин.

— Жаль, не остановился, а то б довез, — сказал Сережа.

— Шутишь.

— Нет. Серьезно. Если б машина остановилась, я б подошел к нему…

— Десять суток строгого на месте.

— Не-а. Я бы сказал: «Товарищ генерал. Я тот самый боец, который посадил вашу жену и дочь в попутную машину на КП, они к вам ехали».

— Правда? — охнул Рыбин.

— Честно. Я возвращался из увольнительной в часть. Вошел в трамвай, вижу — на площадке девочка лет пятнадцати. Ну, стоит, вернее — вертится… И я стою. Вдруг она говорит: «Вот! Приходится так добираться… Папина машина сломалась, шофер сказал, что-то там полетело». Я говорю: «Наверное, карданный вал». — «Да, что-то вроде… И мы с мамой решили ехать так».

— А мать тут же? — воскликнул Рыбин.

— Нет, мать в вагоне была. Ну вот… Спрашиваю: «А куда едете?» — «В Дубовую». Я говорю: «Туда же гражданских не пускают». — «Ничего, говорит, скажу, что я дочь генерала Голованова, — пустят».

— Ух какая девчонка! Ну-ну?

— Я говорю: «Это он командующий армией?» — «Вот именно». А трамвай уже к кольцу подъехал. Смотрю — женщина полная такая выходит на площадку и говорит: «Таня, идем» — и берет ее за руку.

— Точно! Я раз видел ее — полная! — подхватил Рыбин, все более заинтересовываясь.

— И они пошли вперед. Я за ними. Ну вот… Подхожу за ними к КП, а оно же не армейское, как здесь, а фронтовое. Женщина чего-то доказывает сержанту, машет руками, а тот: «Не можем, гражданочка… И генерала такого не знаем, а хоть бы и знали — нельзя. Нужен пропуск». Она голос повысила. Он: «Отойдите от КП, а то арестую!» Я и подошел. Говорю: «Вася, посади их. Голованов — это точно наш командующий». И тут как раз машина. Они и уехали.

— Хоть поблагодарили тебя?

— Мамаша с сержантом ругалась, все что-то доказывала, а девчонка гордо отвернулась.

— Эх, упустил ты случай, — сокрушенно сказал Рыбин, — надо же было! Ух, чудак!

— Чего?

— Ну, намекнуть!.. Фамилию сказать свою.

— Да он знает.

— Как?! Откуда? Ты сказал?!

— Ничего я не говорил. Я в казарме рассказал Быкову, а тот нашего полковника возит… И недели через две полковник вызывает меня и говорит: «Командующий армией генерал Голованов благодарит тебя за внимательное отношение к членам его семьи».

— Хорошую ты байку выдумал, — вдруг рассмеялся Рыбин.

— Выдумать можно чего-нибудь и посмешнее… О! Идет! — Сережа кинулся к шлагбауму, но тотчас вернулся огорченный.

— Это в Орловку… Я уже горел раз на этом.

В половине двенадцатого и Рыбин забеспокоился. Пошел в будку к старшему. А тот что может сделать, если машин нет? Посочувствовать. Да и что карначу какой-то лейтенант? Он и на майоров особенного внимания не обращает. Ему одно: подай документы.

— И ты что ж, каждый раз подолгу так ждешь? — спросил удрученный Рыбин.

— Да нет!.. Прошлый раз подошел и сразу почти сел. Шофер ехал один, так в кабину посадил даже. Шикарно доехал.

— А что же сегодня-то?

— Обстановка не та… Редко, но бывает…

— Эх, если б сейчас подошла! Не поверишь — банку шпрот отдал бы, ей-богу!.. Ты предложи. Зарез, брат, вот как надо быть в городе!

— Да кому предлагать-то? Подойдет машина — ну, пообещайте штук пять папирос, а банку — еще чего! В одной армии служим…

В двенадцать Рыбин совсем приуныл. Толстый, маленький, съежившийся, с плаксивым выражением лица, лейтенант потерял всякую надежду. Стукнул себя по лбу: «Эх, Сергей, это, я знаю, мне наказание, что я тебя подолгу держал… Курва буду, если теперь хоть на минуту задержу лишнюю».

— Да ладно, уедем, — успокаивал его мальчик, но уже без прежней убежденности.

Такого еще не было. Человек пять военных пританцовывали у КП, дожидаясь попутной машины. Мороз-то не сильный, но ветер. Это еще хуже. В будке раздалось знакомое Сереже «ту-ту» — сигнал полевого телефона. Сержант Коля бросился в будку. После вышел оттуда и скомандовал:

— Всем отойти от КП на пятьдесят шагов! — и поднял шлагбаум.