Избранное - [59]
После этого ответа Зберчук потерял всякую надежду, что с его семьей случилось чудо… Но чудеса ведь все-таки бывали! Удалось же некоторым укрыться у своих знакомых поляков, прорваться в лес к партизанам, зарыться в подземелье. И хотя Калмен был уверен, что писем из дому ждать нечего, он тем не менее на всякий случай послал соседу-поляку в Калушин свой теперешний адрес в далеком заброшенном городишке Кирта, где он работал шофером в местном леспромхозе.
XXIV
Мимо высокого берега Печоры, по которой сплавляли вывезенный из тайги лес, проплыл пароход и остановился у белого речного вокзальчика с единственным окошком. Дожидались парохода лишь несколько пассажиров, а встречать его вышли стар и млад из близлежащего рыбацкого села. Бригады леспромхоза, занятые на берегу выгрузкой и укладкой леса, тоже побежали туда, и Калмен Зберчук, привезший из тайги машину бревен, никого у штабелей не застал — все столпились у пристани, точно это был первый пароход за целое лето.
Когда Калмен подошел поближе, ему сразу бросилось в глаза, что часть пассажиров, сошедших на берег прогуляться, пока с парохода будут сгружать бочки и ящики с товарами для местного сельпо, держатся все время вместе, словно боясь потерять друг друга, и, кажется, чем-то очень озабочены. Даже не замечают, как вода меняет цвет перевернутого неба, заросших берегов, весенних лужаек — всего того, от чего он сейчас не отрывает взгляда, как и год назад, когда прибыл в этот край.
Зберчук вздрогнул и остановился. Нет, ему не показалось, пассажиры действительно говорили между собой по-польски. На него вдруг напала такая грызущая тоска, что дыхание перехватило.
— Из Польши? — неуверенно спросил он.
— Да, из Польши.
— Из Польши? — воскликнул он по-польски. — А куда вы едете?
— Домой, в Польшу.
— Что? Можно ехать домой? Я ведь тоже из Польши.
— И разве не знаете, что все поляки и евреи, жившие до войны в Польше, могут вернуться домой? Из поселков и деревень, что поближе к железной дороге, уже давно выехали. Теперь готовят эшелоны для таких, как мы, не успевших выбраться из отдаленных мест. Только на прошлой неделе тронулась Уса… Мы уже, видимо, из последних.
— Что же надо сделать, чтобы я тоже мог поехать домой?
— Написать в Москву, в наше посольство. Какой-нибудь документ, бумага, что вы из Польши, у вас, конечно, есть?
— Откуда? Я выбежал из дому в чем был, в чем стоял.
И Зберчук рассказал, что произошло с ним за годы войны.
— Теперь, — закончил он, — во всех моих документах указано, что я из Мозыря.
— Да… Тяжелый случай… Все же напишите в посольство. Вы ведь ничего не теряете… Попробуйте на всякий случай, авось…
— Что пробовать, зачем пробовать, — вмешался в разговор полный мужчина с расчесанной рыжей бородой, — когда через месяц прекращается репатриация. — И, отведя Калмена в сторону, заговорил с ним по-еврейски: — Как же вы не знали об этом? Было же напечатано в газете.
— Ну, что случилось, то случилось… Как теперь быть?
— Вот это таки вопрос. Теперь писать в посольство или в еврейский комитет на Пушечной ни к чему, ничего не даст. То есть писать туда надо, но полагаться на это не советую. Понимаете, то, что человек утверждает, будто он из Калушина, еще мало. Это, понимаете ли, надо доказать, а за месяц вы ничего не сделаете, тем более что там, дома у нас, все уничтожено и разрушено. Мы же едем, по сути дела, на кладбище… Заупокойную молитву читать едем. Короче, вот что. Вы должны жениться на нашенской. Разжевали? Что вы на меня уставились? Это ведь женитьба без венца и обручения. Как только переедете через границу, вы — снова жених, а она — снова невеста. Поняли? У нас на пароходе уже есть такая пара. Ему за пятьдесят, а ей — года двадцать три — двадцать четыре.
«Не о себе ли он рассказывает?» — мелькнула мысль у Калмена.
— Короче, сядьте на поезд и поезжайте в Инту. Через два-три дня будете там. Я слышал, что в Инту съехалось изрядное количество наших земляков. Подыщите себе там девушку или вдову, и — да будет, как говорится, в счастливый час. Но должно это быть сделано раз-два и — ша! Сегодня приехал, назавтра расписался. Времени осталось в обрез, народ сидит на чемоданах… А? Глупости! Раз вы расписались с нашенской, вы по закону уже нашенский. Поняли?
Встреча с земляками в далекой Инте была не такой, как представлял себе Калмен, отправляясь туда. Первые дни он мыкался среди них, как чужак. Возможно, потому, что земляки были озабочены — ехать или не ехать, а может, Зберчук сам был виноват в этом. Он был зол на себя, что не может совладать с собой и все приглядывается к кольцам на руках женщин — обручальные ли они. На второй день ему уже было известно, кто здесь девушка, кто замужем, кто вдова, но ничем не обнаруживал, что его это занимает. Не выдал он себя и тогда, когда до отъезда земляков остались считанные дни. Калмен все не мог ни на что решиться. Отправляясь сюда, он себе не представлял, что от одной только мысли — за деньги жениться на две-три недели — испытает такое отвращение к самому себе, что не сможет дождаться минуты, когда наконец отправится эшелон.
Его земляки, возможно, догадывались, зачем принесло сюда из Печорской тайги этого задумчивого, хмурого молодого человека, и ждали, чтобы он первый завел разговор. Но Зберчук вместо того рассказал, что находится здесь в командировке от леспромхоза и не знает, уехал ли бы он, если бы даже удалось раздобыть польский паспорт. Единственное — он их просит записать имена и фамилии его родственников, — если кто-нибудь отыщется, пусть напишет сюда, в Инту.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».