Избранное - [31]
Шрифт
Интервал
На склоне осени
Сияет этот день.
От радости в ту пору
Сердце мира
Трепещет,
И ты как соучастник
За счастье
Должен честно отплатить.
О, как легко
Жизнь обновить
В тот день
И миру объявить: «Я с вами
В великой армии живого,
И отныне
Истец я.
Пусть так же взыщется с меня!»
У Кастальского ключа
Пер. И. Гуревич
Я жажду утолил. Мой крик «благодарю!»
Зеленый дальний дол потряс,
В раскатах эха повторись.
Я дивных вод испил твоих, Кастальский ключ,
Поток прозрачен твой, кристален и певуч,
За песню новую, которою горю,
За слово каждое, что заново творю,
Благодарю!
Благодарю!
За всех
Пер. И. Гуревич
Я в облик человеческий влюблен,
Когда он озарен
Упорством созиданья,
И не ко мне пусть он
Сияньем обращен —
Коснусь и я его сиянья.
Люблю в улыбке радость без оков,
Пусть не моя любовь
Исток ее порыва,
Но ей на каждый зов
Ответить я готов
И сердцем жду ее ревниво.
И знаю — радости живую суть
Не замутит ничуть
Житейских гроз волненье,
Когда в людскую грудь
Ей пролагают путь
И боль, и труд, и вдохновенье.
И ярче лишь тогда она в любом,
Когда за всех кругом,
За радость всех на свете
Он всей души огнем,
Упорством и трудом
Готов и счастлив быть в ответе.
Потомкам
Пер. В. Звягинцева
Никто у нас отнять не сможет никогда
Спокойной радости взглянуть назад — туда,
В дни первых начинаний, в дни горенья,
Когда едва-едва нам брезжил свет,
В дни первой боли, первого смятенья.
Вот наше счастье. Да!
Борьба, печаль, мученья,
И радости труда,
И новизна побед.
Учение и утешенье —
Из поколенья в поколенье.
Дитя мое
С пытливым ясным взором,
По-человечески живым,
Как сможешь ты
Сквозь времени просторы
Увидеть, различить
Далеких дней черты?
Так пусть моих стихов полет
Хоть слабый луч
Теперь зажжет
И принесет
Звенящий ключ
От их дверей —
Дверей тех дней,
Чтоб ты узнал о боли бед,
О днях побед,
Учении и утешенье —
Из поколенья в поколенье!
Круг
Пер. Н. Леонтьев
Сердцам откровенным и трепетным
Заклятья любы…
Я делаю круг
И к радостям сердце свое обращаю.
От юности ранней они мне знакомы —
Священные радости, что уготованы
Для миллионов,
А бремя их несут одиночки-избранники.
В предчувствии радостей этих
Усталому сердцу
Приказ отдаю:
— Начнем!..
Заклятие первое
Железной машине творящего мозга:
Быть трезвой — твоя добродетель!
Все сущее в мире имеет призванье свое, —
Ты не забудь и про это:
Ты — светильник,
Не больше,
Для сердца поэта.
Напомню:
Терялась ты в первых понятьях,
Мягки еще были, как в пасху листочки
В лесах наших средних широт,
Твои оболочки, —
Вспомни:
Была и тогда широка, глубока
Незрелого сердца тоска,
Была и тверда и возвышенна
Детская вера…
Мне лишь потому суждено
Вкусить от заветной отрады,
Что мог я всегда обуздать
Тебя,
Машина творящего мозга!
Я мог с юной силой метнуть
Свое верой полное сердце
В колючий терновник и пыль,
В руины заглохшие,
Что возникали пред взором;
Руками обеими вскинуть,
Как фосфорный шар,
На костер,
В сплетения хвороста,
Что начал чуть-чуть разгораться…
Болезненна вера в чудесное!
К носителям трепетной веры
Страдания знают дорогу…
И радости их ожидают…
К священным я радостям сердце свое
обращаю.
Во имя того,
Что давно уготовано
Для миллионов
И бремя его
Несут одиночки-избранники, —
Сейчас я тебя заклинаю,
Машина мышленья железная:
— Запомни про это:
Ты — светильник,
Не больше,
Для сердца поэта,
Усталого сердца поэта…
Я верю
(1940-1944)
«О, свет мой белый…»
Пер. Н. Леонтьев
О, свет мой белый!.. Велика
Моя большая жизнь… Я знаю:
Существованье на века
Самою смертью утверждаю.
Нетленен вечный мой союз
С тем, что извечно созидает.
Я, жизнь покинув, с тем сольюсь,
Что, разрушая, оживляет.
«Да, я горжусь…»
Пер. А. Старостин
Да, я горжусь,
Что я принадлежу к народу,
Которому неведома усталость,
Который созиданьем занят,
Уверенный,
Что людям для бессмертия
Не нужно непременно дожидаться,
Когда их смерть настанет…
В провалах исчезают поколенья,
Взрыв следует за взрывом.
Вот опять
Разбросано,
Разметано,
Размыто
Что было вместе.
И все же верит мой народ,
Что если суждено
Ему везде быть,
Не значит это —
Вовсе не быть.
Но я горжусь
Еще, еще сильнее,
Что я принадлежу
К тем людям,
Которым выпало на долю
Мужать и закаляться
В борьбе, в труде высоком.
Я еврей
Особого закала,
Я видел в мире много разных мест,
Но ныне полон я отваги,
И у меня оружие в руках,
Дающее мне силу
Сквозь дым,
Сквозь кровь
Взирать на даль времен,
Горящую прекрасным светом —
Тем светом, что теперь,
Как искра, занялся.
И я горжусь,
Что я частица тех,
Которые желают страстно
Из всех многоразличных мест,
Мной посещенных до сих пор,
Увидеть в ярком свете
Великий здешний мир,
Великую мою отчизну —
СССР.
Лето 1940 года
Пер. А. Старостин
I
Светло и солнечно. Какие дни стоят!
Зеленый, юный мир раскинулся вокруг,
Но ветер вносит вдруг смятенье и разлад,
Повеяв холодом невыносимых мук.
Стираются миры с поверхности земли,
Один короткий миг — и нет годов труда;
И проклял человек тот день и час, когда
Война и ненависть на землю к нам пришли.
Но жизнь ликует так, как будто смерти нет,
Нет ужаса нигде, военного бурана,
И льется золотом на землю солнца свет,
Жизнь полнокровна, как всегда, всегда румяна.
II
Жизнь полнокровна, как всегда, всегда румяна,
Жует насущный хлеб с улыбкой постоянной,
И поколения сменяются быстрей,
И дети среди бурь растут еще живей.
И хорошо тому, кто осознал закон: