Избранное - [13]
Шрифт
Интервал
Сочится трепетная кровь души моей,
И тьма к груди широкой прижимает
Боль оскверненных дней…
Но пламя перемен кострами рассекает
Туманов мягкие, податливые лона.
Набегам ярости, в столетьях затаенной,
Костры — как знаменья: озарена дорога.
У красных врат рассветов ясных
Становятся на стражу
Ликующие звуки рога.
И первого полета гривы ждут,
Копыт подкованных все жарче нетерпенье:
Их жизнь — в разверстых далях,
В их первой пестрой смене
И в первых сшибках яростных сражений.
…Я с дрожью сердца слышу их —
Победы клики сбывшихся дерзаний.
Я с леденящей болью вижу их —
Поверженных в огне немых страданий.
И вот, едва лишь ночь
Укроет никнущий усталый день
Во тьме немого лона,
Как душу даль зовет: «Пора в поход!»
Единством тысяч воль притянутый,
плененный,
Я средь полей или по склону лога
За пьяными от битв колесами иду
С отважными в одном ряду, —
И с новым кличем радостного рога
И к новым вспышкам очистительной зари
Шагаем непроторенной дорогой.
«Вы громы метали когда-то…»
Пер. Г. Могилевцев
Вы громы метали когда-то
В пылающих кровью просторах.
Что в душах осталось горбатых?
Дымящийся прибылью порох?
Все так же кривится улыбка,
Мерцает, корежится лживо.
Страдание теплится зыбко,
Страдание старое живо.
Но где же невинность святая?
Героев поникшие тени?
Просоленных слез не глотая,
Вы предали мертвых забвенью.
Вы липнете перьям подобно
К уюту ворсистого платья.
И ветры, как веники, злобно
Метут вас и гонят с проклятьем…
. . . . . . . . . .
«Мой черный шар…»
Пер. Б. Лейтин
Мой черный шар,
Моя земля
С холодной ледяной главой,
С холодной ледяной стопой,
На чреслах — жаркий пояс, —
В твоих просторах взглядом роясь,
Я открываю брата дом
За каждой складкой и бугром,
В твоей коре щербатой —
Здесь брат мой жил когда-то,
Здесь с каждым братом был и я,
Здесь каждый шаг мой слушали равнины
И каждая скала твоя,
Я был в любой твоей пещере, —
Да, ты моя, земля! Моя!
И поделю тебя, моя земля,
Только я!
«Мы знаем — нужны для замеса…»
Пер. А. Эфрон
Мы знаем — нужны для замеса
Прочнейшего в мире цемента
Частицы легчайшего веса,
Пылинки незримого цвета.
В рассеянном прахе таится
Сцепления скрытая сила.
Он пролитой кровью дымится,
Он ждет, чтоб его замесили.
Ты, прах невесомый, ты, слово,
Дарящее нежность и ласку,
Восстань закаленным, суровым —
Оружием стали дамасской!
Не к лаврам покоя, не к миртам
Зови нас, подобное грому,
А к полю, что боем изрыто,
К развалинам отчего дома!
Сцепления скрытая сила
В рассеянном прахе таится…
Он ждет, чтоб его замесили,
Он пролитой кровью дымится.
Солнечные радости
1921
«Бог мой, бог! Таких не помню я…»
Пер. Э. Асадов
Бог мой, бог! Таких не помню я
Облаков над нашей крышей:
Посредине — буро-темные,
А края и не опишешь!
Не поведаешь словами,
Как смешались: блеск и дым,
Ночь с рассветными мазками,
Сумрак с полднем голубым…
Это все слилось чудесно
С пеньем сердца огневым,
С песней той, что лишь известна
Пальцам трепетным твоим.
«Чтобы кудри не мешались…»
Пер. Э. Асадов
Чтобы кудри не мешались,
Забрала ты их повыше,
И два ушка показались,
Будто птенчики под крышей.
Мне спасенья нет сейчас:
Прямо в сердце мне стучится
Взгляд горячих, дерзких глаз,
Скрытых в набожных ресницах.
В голове твоей роятся
Мысли веры, страсти, зла.
Мысли ссорятся, теснятся,
Как птенцы в гнезде орла.
«Весь город млел…»
Пер. Э. Асадов
Весь город млел, под солнцем изнывая,
А там, над пылью, с тучкой наравне,
Царила ты незримо в вышине,
Мой каждый шаг чудесно освежая.
Ты, как дитя, игрушки здесь и там
Расставила на людном перекрестке:
Вот пояски твои на платьях дам,
Вон девушка бежит в твоей матроске.
Здесь все твое и вместе с тем чужое.
То явь, то сон вокруг меня витают.
И стоит мне взглянуть в лицо любое —
Твой дикий взор мне сердце обжигает!
«Кружи, закружи меня жарко!..»
Пер. Э. Асадов
Кружи, закружи меня жарко!
Меня не легко закружить.
Ну, кто еще смог бы так ярко
Мне душу огнем озарить?!
Кружи меня, мучай, ликуй!
Но все же ты сдашься, устанешь.
Чем злее на людях ты ранишь,
Тем завтра нежней поцелуй…
«Что я нашел…»
Пер. Э. Асадов
Что я нашел? Я посмотрел вокруг
И в сотый раз открыл, что ты — красавица!
И что твой взгляд, мой шаловливый друг, —
Зачем скрывать? — мне бесконечно нравится…
Заря багрянцем в небе разлилась…
Влюблен я нынче, но влюблен вдвойне:
Твоя сестра двоюродная мне
Давно, признаться, по сердцу пришлась…
Над соснами, над синей кромкой бора
Нашел я гул могучего мотора.
Штурмуют высь отважные пилоты.
Еще нашел я в тишине лесной,
Что жизнь вперед, вперед летит стрелой!
А над Москвою реют самолеты…
Нередко наша радость исчезает.
Куда? Увы, никто того не знает.
Потом придет, как будто сон чудесный.
Откуда появилась? Неизвестно…
Еще нашел я среди мхов сырых,
Меж диких сосен, желтых и косматых,
Далекий отзвук дум моих былых,
Что были тверды, словно сталь, когда-то…
Еще нашел я, что сегодня Спас.
К тому ж суббота… День совсем неплох!
Да только жаль, что мать моя сейчас
Не скажет мне, как встарь: «А гуте вох!»[2]…
«Когда я слышу голос твой грудной…»
Пер. Э. Асадов
Когда я слышу голос твой грудной,
Мне кажется, я вздох земли ловлю.
Тебя, мой друг, и край родимый мой
Я горячо и преданно люблю!
И я душою словно бы срастаюсь
С красою строгих северных лесов.
И так же вот торжественно качаясь,