Избранное - [33]

Разговор происходил у пруда, за полдень, на хуторе Двойновском, куда Малышева поволокли рассвирепевшие бабы. Казачки накинулись на приземистого нижегородца, который, как им думалось, приехал отбирать детей для отправки бог весть куда, стричь бабам косы и сгонять людей в «комунию». Они изодрали Малышеву спину и руки и, совсем уж заклевав, загнали человека в пруд. Стоя в воде, он держал ответ перед разгневанной толпой.

— Кто ты такой? — спросили бабы Малышева.

— Нижегородский рабочий.

— Партейный?

— Член ВКП(б) с тысяча девятьсот восемнадцатого года.

— В коммуну сгонять нас будешь?

— Нет, товарищи-гражданки, задание мое — помочь вам перестроить жизнь…

Казачки вырвали из рук его портфель, стали снова избивать. Но все же Малышев нашел в себе силу, чтобы строго заметить:

— Виноват, гражданки, за меня вы будете в ответе, а за портфель особо. Он — государственный, и никто не может его кидать самовольно…

Бабы подняли запыленный портфель и отдали избитому рабочему, стоящему по колено в воде. Потом его гоняли по широкой улице хутора и крепко держали за руки, чтобы не вырвался.

Спасли Малышева фронтовая выдержка и голос, которым он перекрыл крики женщин. Остался Малышев ночевать на хуторе, руки и спину залечил и 17 сентября вместе с другими вожаками объединил тысячи людей шестнадцати хуторов Новониколаевского района на колхозное строительство. И вся последующая борьба за колхоз «Ленинский путь» всего нагляднее отражена в настроениях и колебаниях женщин. Наступление на женщин шло с двух сторон — с колхозной и кулацко-поповской. На чьей стороне оказывалась женщина, та сторона побеждала. Ведущая роль в отливах и приливах принадлежит женщинам, и не потому ли так много ошибок было, что за «бабу», за ее сознательность, мало боролись, плохо высвобождали ее из рук кулаков?!

До самого весеннего сева молодой колхоз жил настороженно. Каждый день приносил новые слухи; они рождались и распространялись кулаками, они имели силу и влияние тогда, когда руководители колхоза проявляли головотяпство — обобществили мелкий скот, переписали кур, закрыли церкви. Так появилась почва для кулацкой агитации.

Земля в ту пору не принимала никакого участия в яростной борьбе людей вокруг колхоза. Покрытая снегом, она никого пока не тревожила.

С трудом, с натугой первые колхозники отказывались от старых навыков единоличной жизни. Голосовали за обобществление тягловой силы, приводили лошадей и быков на общественные базы, но, не выдержав, воровато, крадучись пробирались к базам и уводили своих, хотя и ставших общими, коней и быков. День и ночь шла постоянная, ни на минуту не затихающая борьба «моего» с общим.

Кулаки — те пошли в открытую: поджигали общественные базы, сожгли паровую мельницу, резали телефонные провода и к решающим дням сева пытались отравить продукты.

Земля к весне стала оживать. И казалось, будто вместе с весной росло беспокойство крестьян, росла тревога за свое хозяйство, которое, как они считали, навсегда растворится в колхозном. «В колхозе отменены праздники, запрещено молиться богу», — этот слух пустили кулаки, и он захватил, поднял женщин против колхоза. Они уводили коней, быков, они же первые понесли заявления о выходе из колхоза.

Малышев сберег эти маленькие листки, в которых, если внимательно вчитаться, можно увидеть боль и разлад в семье, тревогу и отчаянье и последствия прямой кулацкой агитации…

___

«Я не писалась в члены колхоза, сын Степан Васильевич записал меня, а я выхожу из-за религии. Акулина Нагорнова».

___

«Прошу исключить меня из колхоза, так как я верующая женщина, а вы всякую веру в господа бога уничтожаете, ну, а я не согласна. Анна Сонина».

___

«Со всем семейством выходим из колхоза, так как у нас закрыли церковь, а мы веруем в бога, мы не против колхоза, а против линии, что бога нет. Ульяна Сонина».

___

«Караваев Петр не желает быть в колхозе безо всяких причин, а быков прошу возвратить».

___

«Прошу отдать лошадь, сбрую и указать мне единоличную землю. Не переваривает мой желудок смотреть на все. Голубинцев К.».

___

«Я, муж мой и семья не желаем быть в колхозе. Причина моя одна — не желаю и не желаю. Плешакова Прасковья».

___

«Выхожу из колхоза, потому — я один быть не могу, а жена вышла из колхоза. Михайлов».

___

«Прошу исключить меня из колхоза. Семья моя состоит из 12 душ, но одна душа остается в колхозе — сын Павел. Дарья Алексеева».

___

«Прошу исключить из колхоза, потому что я и семья моя веруем в господа бога и до некоторой степени соблюдаем веру в своих делах, но видим, что вы всякую веру в бога, прямо сказать, уничтожаете, с чем мы никак не согласны. Плешаков П.»

___

Марья Юрина с Двойновского хутора крепко держала женщин в своих руках. Это она сказала всему хутору, что Малышев «продал народ за тракторы».

— Мужиков наших продают, — кинула она в толпу женщин словно горящую головню. — За машины?..

И опять подступили к Малышеву. Отвечай, нижегородский рабочий, держи ответ, товарищ партийный…

— Заблуждаешься, Марья Григорьевна. Это кулак тебя взбаламутил…

Юрина и все собрание не верят упрямым, спокойным словам Малышева.

— Ты скажи, — требуют они, — скажи нам всю правду… Где ты был два дня, куда ездил с портфелем, что повез и что привез? Скажешь?!