Избранное - [141]

Она сказала правду. И Ким Се Чен стал просить своего командира оставить здесь Ли Ок Ен с сыном.

Командир долго не решался это сделать. Но он был старый партизан, простой крестьянин, и наконец решил, что если человек хочет прогнать врагов с родной земли, то не следует ему в этом мешать. Пусть это даже будет и слабая женщина.

И он оставил Ли Ок Ен, тем более что Ким Се Чен был очень храбрый солдат, лучший стрелок из противотанкового ружья и подстрелил уже немало американских танков.

Как ей было ни трудно, но Ли Ок Ен научилась стрелять из этого ружья. Глаза ее видели зорко и так далеко, как не мог видеть и сам Ким Се Чен. Кроме того, она носила за ним патроны для его ружья, табак и трубку и даже противотанковые гранаты, которые научилась бросать так же метко, как и он.

А сына они не стали учить ничему. У мальчика еще не было силы, чтобы поднять тяжелое ружье или бросить гранату. Но зато он подавал воду и все, что нужно во время боя. И при этом бросал навстречу американским танкам камешки, которые одни только приходились ему по руке.

Так они сидели втроем в одном из передних окопов, неустанно глядя вперед, откуда могли появиться американские танки.

Окоп их был тесен, вырыт в мокрой глине, на дне его стояла вода, но Ли Ок Ен он казался просторным и красивым, так как стал ее вторым домом.

Вместе с Ким Се Ченом и другими бойцами, находившимися неподалеку, они отразили за два дня две танковые атаки американцев, которые пытались закрепиться на этом участке.

А на утренней заре третьего дня началась новая атака врагов.

Танки показались из-за холма. Они ползли, стреляя на ходу, страшные, железные, не похожие ни на что живое.

Ким Се Чен поджег только один танк и был тут же убит осколком снаряда. Ли Ок Ен взяла ружье мужа и выстрелила, на этот раз не целясь. И не попала. Ее заметили и обрушили на нее огонь танковых пушек. Она была тяжело ранена и не могла уже владеть ружьем. Да и патронов к ружью больше не было. Но она не потеряла сознания. Не потеряла она и ясной мысли, хотя кровь, не останавливаясь, текла из ее ран.

Но Ли Ок Ен была простая женщина. Видя свою смерть так близко, она прежде всего поманила к себе сына, чтобы телом своим прикрыть его от огня.

Но тут она подумала, что уже не может его спасти. Она знала хорошо, что американцы никого не жалеют в ее стране. Они не оставят в живых и Пен Гука, который мог бросать навстречу их железным танкам только легкие камешки, подобранные им с земли. И, подумав об этом, Ли Ок Ен ясно представила себе и свою собственную близкую уже смерть и смерть сына, которого прижимала она к своей груди.

Тогда Ли Ок Ен спросила себя: «Не наступило ли как раз то время, когда мужество должно прийти ко мне? Я долго ждала этого часа».

И, собрав остаток сил, она попросила маленького Пен Гука принести ей гранаты, еще остававшиеся у них в нише окопа.

Мальчик исполнил ее просьбу. Она пересчитала гранаты. Это так легко было сделать: их оставалось всего лишь четыре. И две из них, превозмогая боль и слабость, она привязала к себе платком. А две другие привязала к поясу Ким Пен Гука и спросила его:

— Ты можешь это унести?

— Да, — ответил Ким Пен Гук. — Они не такие тяжелые, чтобы меня свалить.

— Конечно, — сказала она, — они тебя не свалят. Ты у меня такой сильный! А я уже не могу встать, чтобы идти навстречу врагам. Ты помоги мне только выбраться из окопа и лечь вот здесь, повыше, чтобы они увидели меня. Сам же беги назад к нашим и скажи командиру, что Ким Се Чен убит, а Ли Ок Ен посылает гранаты, которые ей больше не нужны. Но кому-нибудь они могут пригодиться. Беги, не бойся, — добавила она, видя недоверие и страх мальчика, не желавшего оставить мать. — Они не будут стрелять в такого маленького, как ты. А я тут подожду и отдохну немного.

Мальчик доверчиво смотрел на мать. Он испугался крови, что натекла на дно окопа. Это была кровь его отца и матери.

А Ли Ок Ен сказала сыну, отведя свой взгляд в сторону, так как знала правду и боялась ее:

— Беги быстро, как ты бегал по дороге в школу. Беги! Торопись, Пен Гук! Они уже близко! И не бойся! Ничего не бойся! Верь мне. Разве ты не знаешь, как я тебя люблю?

Мальчик помог матери выбраться из окопа, затем выбрался из него сам и пустился бежать в ту сторону, куда показала мать.

Целую минуту она смотрела ему вслед. Он бежал резво, и только гранаты, привязанные к поясу, отягощали его легкий бег.

«Ах, зачем я привязала их? — подумала со страхом Ли Ок Ен. — Они помешают ему добежать. Может быть, в самом деле американцы не пожелали бы его убить, втоптать своим железом в землю? Зачем им его смерть? Ведь он так мал! Он еще только зерно, что мы бросаем в землю. Он может еще долго расти и быть счастливым и каждый день видеть утреннюю зарю, приходящую к нам с моря, и вечернюю зарю, когда душистый ветер легко слетает к нам с гор. Он должен жить!»

И Ли Ок Ен сделала то, что делают горные птицы, видя бегущего мимо пса.

Она поднялась над насыпью навстречу мчащемуся танку и с огромным усилием встала на колени в своей белой, хоть и перепачканной кровью и глиной одежде, но все еще хорошо видной издалека. И так стояла она, дрожа от слабости, чтобы враг не смотрел ни на кого другого и, кроме ее смерти, не желал бы ничьей другой.