Избранное - [151]

Он добросовестно старался четко выговаривать слова, чтобы речь его была понятна знатным господам. Но те споткнулись о самые эти слова.

— Что узрел граф? — воскликнул Фернандо.

— Змеенога, — повторил егерь.

— Змеенога? — переспросил Игнасьо Тобар и попытался перевести соседу: Un gusano [42].

Возникло некоторое замешательство. Егерь тем временем силился пояснить свои слова какими-то странными жестами. Подняв кисти рук на высоту плеч, он скрючил пальцы наподобие когтей и начал извиваться, подражая движениям змеи.

— Zarpa! Garra! [43] взволнованно вскричал Игнасьо и показал на скрюченные пальцы егеря. Остальные засмеялись. Но вдруг одного из присутствующих, можно сказать, осенило, и все услышали спасительное слово, пролившее наконец какой-то свет на случившееся:

— El endriago, el dragon! [44] Дракон! Когтистый змей!

Тут уж никак нельзя было обойтись без гостей из Мурегга. Те сидели в зале, поглощая завтрак, который Фернандо приказал подать им сразу же после изнурительной охоты, уписывали за обе щеки и спрыскивали убитую ими серну бесконечной чередой кубков. Они были в превосходнейшем расположении духа и, заметим вскользь, по возвращении с охоты на радостях так хлопали по плечу маленького, изящного Фернандо, что тот, по собственному его признанию, чувствовал эту ласку еще и на следующий день.

Все гурьбой устремились в светлый, отделанный деревянной панелью и увешанный бесчисленными оленьими рогами зал, а перепуганного, сбитого с толку егеря вытолкали вперед, таким образом явив его штирийцам.

— Ну, и что же диковинного ты углядел? — спросил один из них, выслушав его первые сбивчивые объяснения.

— Ничего не углядел, не извольте гневаться, — отвечал ловчий и снова поведал о приключении с графом, подкрепляя рассказ жестами и не скупясь на подробности: не была забыта и горечавка, под конец он повторил свое уже однажды высказанное предположение.

— Очень даже может быть, — небрежно заметил штирийский барон, а оба его земляка согласно кивнули. Пока взволнованные гости усаживались за стол, им были даны подробнейшие разъяснения касательно «змеенога», кстати на французском языке, на котором поразительно свободно и с вполне сносным произношением изъяснялся тот штириец, что первым расспрашивал егеря. Согласно этим разъяснениям, подобное чудовище действительно обитает в здешних горах, да и в других местах тоже, преимущественно в Верхней Штирии и в Тироле, — чудовище, которое хоть и не часто, но все же время от времени показывается людям, оно было уже ясно и недвусмысленно описано достойными доверия очевидцами, причем неоднократно и вполне согласно. Змей с лапами или ногами, оттого прозванный «змееногом», небольшой горный дракон, блестящее чешуйчатое существо серого цвета с широкой головой и сильно развитыми острозубыми челюстями. Ему приписывают большую подвижность и быстроту. Многие даже считают эту тварь опасной и ядовитой. Называют его также «прыгучим змеем», и, как явствует из одного случая, в не столь давнее время имевшего место в Мурегге, он ожесточенно преследует человека. В тот раз, о котором шла речь, некий крестьянский паренек, спасаясь от двух подобных чудищ, встреченных им на безлюдной горной пустоши, едва добежал до первых домов своей деревни — только там, в долине, эти мерзкие существа оставили его в покое и вернулись в свое логово. Вид их нередко парализует человека, испуг ли тому причиной, ужас или отвращение, которое они вызывают, — но только многие утверждают, будто их леденящий взгляд так завораживает, что пораженный им человек стоит как вкопанный, не в силах ни крикнуть, ни подать знак; не в силах он и сразу после случившегося поведать тем, кто ему встретится, что он видел, только много позже, побыв какое-то время один, может он снова прийти в себя. Все это вполне совпадает с поведением графа Куэндиаса, заключил штирийский барон, и было бы весьма желательно подробности услышать от него самого.

Не успел он кончить, как молодой хозяин, а вместе с ним и Игнасьо Тобар поднялись из-за стола и, заметно обеспокоенные, подступили к рассказчику с вопросами, не угрожает ли графу Мануэлю, оставшемуся сейчас в одиночестве, смертельная опасность вблизи подобного, пусть и не крупного, но все же страшного зверя? Однако муреггец сказал, что ни о какой опасности, наипаче смертельной, и речи быть не может, ибо «змееног» — это, пожалуй, самое робкое существо горного мира, и коли уж он осмелился высунуться, невзирая на присутствие четырех человек, то после того незамедлительно скроется в свои неисследимые пещеры, чтобы потом не вылезать из них десятилетиями ведь между двумя явлениями этих тварей обыкновенно проходит целый человеческий век. К тому же в месте засады, на высокой круче, граф для этого зверя вообще недосягаем, не говоря уж о том, что мчавшийся вниз козел должен был сразу спугнуть это пресмыкающееся. Если же Мануэлю Куэндиасу удастся тем временем подстрелить гада, то, хоть это и не та дичь, за которой они здесь охотятся, она все же вполне достойна того, чтобы ради нее доброй дюжине серн, будь у них даже наипышнейшие кисточки на хвостах, дали невозбранно резвиться на воле. Договорив эту тираду, произнесенную на превосходном французском языке, барон с такою жадностью принялся осушать свой объемистый кубок, что казалось, будто жидкость оттуда выкачивают насосом.