Избранное - [9]

Я занимала маленькую каморку с тонкими деревянными перегородками и старой черепичной крышей. Боковая дверь вела в общую комнату. Эта комната соединялась еще с тремя крохотными комнатушками, в которых жили мой дядюшка Нам — сторож при храме и его жена — она торговала ситцем. Моя комнатка была настолько тесной, что в ней, кроме топчана, не помещалось ничего.

Я провела подругу в дом и познакомила со всеми. Когда пришли в мою комнату, Тхань протянула мне бумажный сверток.

— Это тебе подарок из Северного Вьетнама!

Я удивилась. Быстро развернув газету, я увидела рисовый пирог розового цвета, завернутый в банановый лист. Я с изумлением рассматривала пирог, а Тхань, опустившись на топчан, проговорила:

— Как грустно!

Я присела рядом с ней.

— Почему ты так говоришь?

Тхань ничего не ответила и спросила совсем о другом:

— Почему ты никогда не ходишь гулять?

Я повернулась и посмотрела в приоткрывшуюся дверь. Лунный свет освещал мощеный двор храма, черепичные крыши построек и деревья, растущие вокруг храма. Луна в этот вечер была необычно яркой — словно весь ее свет был направлен только на наш город, а не будь города, не было бы и лунного света.

Я смотрела на яркий диск так, будто впервые видела луну. Мне казалось, что я нахожусь где-то далеко-далеко, совсем одна среди огней вечернего города и лунного света. Мне хотелось сказать подруге: зачем идти еще куда-то от такой красоты? Но Тхань не видела ничего, она неподвижно лежала на топчане и глядела в потолок — там, сквозь щели дырявой кровли, лунный свет едва пробивался. Мне хотелось поговорить с Тхань, но она вдруг глубоко вздохнула и снова повторила: «Какая тоска!» Потом резко вскочила с топчана и потребовала, чтобы я отведала праздничного пирога. Не успела я и рта раскрыть, как она начала рассказывать о том, как проходит праздник Осени в Северном Вьетнаме, в Ханое. Потом она принялась рассказывать о Сайгоне, о своих школьных друзьях.

В эту ночь Тхань была непохожа на себя, она становилась то шумной и веселой, то молчаливой и печальной. Такой я еще не знала нашу Брижит Бардо.

4

Вскоре у меня в школе стало много друзей. Я находила их во время походов и экскурсий, которые мы часто устраивали, или же на занятиях кружков, на спектаклях самодеятельности. Так с Хонг Лан я познакомилась на занятиях математического кружка, где я была старостой. Занимались в кружке ребята из разных классов, но больше всего из седьмого и восьмого. Нам приходилось особенно помогать ребятам из восьмого, которым надо было сдавать хвосты по математике за седьмой и одновременно успевать по программе восьмого. Больше всего я подружилась с Хонг Лан, она была старостой седьмого класса, страстной любительницей походов и самодеятельности, — это она меня уговорила участвовать в школьной самодеятельности. И с Хоангом еще я подружилась, он был старостой нашего восьмого класса. А когда Хонг Лан и Хоанг уговорили меня пойти в поход, я, в свою очередь, пригласила Тхань.

Вот так на рождество отправились мы в большой поход в Вунгтау, и было нас человек сто.

На ночлег мы расположились прямо на берегу моря, в Лонгхае: жгли костры, веселились, танцевали, на ходу придумывали смешные сценки. А потом устроили спектакль, показали пьесу о Во Тхи Шау[6]. Многие думали, что эту пьесу сочинили коллективно сами участники самодеятельности, но я-то знала, что ее написал Хоанг, после того как прочел статью о героине, — эта газетная статья нас всех взволновала, и мы долго еще о ней говорили.

Перед походом мы собрались и распределили роли в спектакле. Мне неожиданно поручили играть главную роль. Я испугалась, стала отказываться, потому что совсем не знала текста и вообще никогда не принимала участия в самодеятельности. Но Хоанг уговорил меня: «Это история о мужественной девушке с Красных земель. Ты ведь тоже из этого района и не должна отказываться».

Я вначале смутилась, а потом призналась, что дело не только в том, что я боюсь выступать перед всеми, но и в том, что родители всегда внушали мне: девушке не подобает распевать песенки перед публикой.

Хоанг расхохотался и сказал, что это, может быть, и правильно, с точки зрения старых людей, но ведь сейчас совсем иные времена. Мы ведь ставим пьесу о девушке-патриотке, которая для всех нас должна служить примером. И я согласилась.

Был прохладный туманный вечер, когда я вышла на самодельную сцену, сооруженную на поляне, среди соснового бора. В первую минуту я очень волновалась. Но постепенно действие увлекло меня, и я забыла обо всем: о зрителях, о том, что это всего лишь спектакль. В тот момент я была Во Тхи Шау — участвовала в налете на президентский дворец, стреляла во врагов, ненавидела и мстила. И это меня схватили враги и бросили в тюрьму, это меня мучили, пытали и потом приговорили к расстрелу. И враги привели приговор в исполнение…

Когда спектакль кончился и раздались аплодисменты, от волнения и смущения у меня закружилась голова. Но ребята обступили меня, хвалили и поздравляли с успехом.

А потом мы долго еще веселились, до поздней ночи пели песни, читали стихи и танцевали. Когда расходились спать, я слышала, как ребята все еще продолжали обсуждать спектакль.