Избранное - [25]

— Ничего я не подговаривал. Он сам захотел.

— Да, Али, я сам отпустил. Ты не волнуйся, она скоро вернется.

— Что ж, подождем — увидим, — говорю я и тоже уселся рядом с ними. Они сидят, травинки жуют, и я сижу. Долго мы ждали. Я уж и времени счет потерял. Не прилетела наша куропатка. Солнце за полдень перевалило. Дураку ясно: улетела она насовсем. Дядя поднялся.

— Проголодался я. Давайте-ка закусим, ребятки.

Достали мы еду из мешка — лук, яйца, вареную картошку, оладьи. Подкрепились, напились воды из речки. А куропатки все нет и нет.

— Что теперь делать будем?

— Давайте снова осмотрим все вокруг, — предложил дядя.

Брат нехотя поднялся. Втроем осмотрели мы все деревья, кусты, булыги. Попробовали приманить куропатку. Пару раз прямо из-под носу у нас вылетали куропатки. Но поди тут разбери, наша ли, лесная ли.

— Да, не видать вашу птичку. Тю-тю…

— Что ж теперь делать?

— Что-то снова пить охота…

— Это ты все подстроил, ты обманул брата!

— А зачем он отпустил? Это ему урюк будет. Пусть думает, прежде чем что-нибудь делать.

— Она, наверное, сама в клетку вернулась, — предположил брат. — Мы тут ходим, ищем, а она сидит и нас ждет.

— Ну-ну, кусай теперь локти, — ворчит Кадир.

Я не на шутку начал сердиться на брата — каков простофиля! Не спеша вернулись мы к тому месту, где оставалась клетка. Увидел Яшар, что она по-прежнему пуста, и только тут до него дошло, что дело нешуточное. Побледнел, в лице переменился. Кинулся туда-сюда, будто куропатка вернулась и затеяла с ним игру в прятки. Смотрю, у него уже и слезы на глазах.

— Не может быть, чтоб она не вернулась.

И в этот миг откуда-то издалека донесся ружейный выстрел. Братишка аж вскинулся:

— Убили! Другие охотники убили ее! Она б давно прилетела, если б жива была.

И опять эхом прокатился дальний выстрел.

— Не плачь, Яшар, — попытался я утешить брата. — Возьми-ка себя в руки. Видишь, что значит слушаться дурных советов. Давай лучше домой вернемся.

— Никуда я отсюда не пойду! Пока не дождусь своей куропатки, с места не двинусь.

— А вдруг ее и впрямь пристрелили другие охотники? Откуда им знать, что она ручная?

Я сунул брату пустую клетку и потащил его за собой по направлению к дому. Он шаг сделает — останавливается. Еще шаг — оглядывается, вслушивается в тишину.

— Убили мою куропаточку, — причитает. — Ох, убили…

Дядя шел молча впереди нас. За спиной у него болтался мешок с куропаточьими тушками, ружье на плече. Вот так мы и вернулись в деревню. Мама сначала ничего не поняла, думала — куропатка, как всегда, в клетке под платком. Отец был на мельнице. Увидела она, что у Яшара глаза на мокром месте, и спрашивает:

— Чего хнычешь? Не понравились горные куропатки?

Рассказал я о случившемся, мама только руками всплеснула:

— Так я и знала! Обжулил его Кадир. А ты где был? Почему не удержал брата? Почему не сказал: «Не отпускай птицу, Яшар»?

— Я говорил, но он не послушался.

— Пусть теперь слезы льет! Поделом ему!

Молча ощипала мать две куропатки, осмолила на огне. Две другие отправила дяде Джеври. В тот год он служил у старосты Бага Хамзы. Дядя Джеври был беднее нас, и мама при случае всегда помогала их семейству. Думаю, будь у них хоть какая-то возможность, они бы и нам не отказали в помощи. Из куропаток мама сварила бульон, сделала плов с булгуром. До чего ж вкусно получилось! Но у меня кусок в горло не лез, до того я был расстроен. А Яшар и вовсе не прикоснулся к мясу. Сидел и плакал.

— Нечего хныкать! — сердилась мама. — До чего ж ты бестолковый! Весь в отца. Такой же простофиля. Век не забуду, как он затеял торговать вразнос с лотка, по деревням ходил. И что вы думаете — кому ни попадя в долг товар раздавал. Потом ходил, по пять курушей с каждого собирал.

Не было случая, чтоб мама упустила возможность пройтись насчет отца, особенно когда ни его, ни деда поблизости не было. Тогда она прямо удержу не знала. Вот и сейчас убирает со стола, а сама ни на миг не умолкает:

— Помню, сравнялось Яшару четыре года, и решили мы разумника нашего в цирюльню сводить. Снял ему цирюльник волосенки, пришел он домой, глянул на себя в зеркало и в рев пустился: «Где мои волосы? Не хочу лысый ходить!» И что б вы думали, он сделал? Обратно в цирюльню подул. «Отдай мои волосы, — кричит. — Приладь их обратно». Цирюльник зубы скалит: «Через пару месяцев верну, потерпи пока». Каждый день бегал туда, волосы клянчил. А через два месяца отросли лохмы-то, он и отстал.

Брат, забившись в уголок, горько плакал.

— А вот еще какой случай был, — продолжала мать. — Отдали мы его как-то на месяц бахчу сторожить. Идет раз мимо чобан Токур, стадо гонит. «Дай, — говорит, — мне одну дыню, я тебе взамен барана дам. А за арбуз — ягненка». Наш дуралей губы раскатал. Притащил чобану арбуз и дыню. А тот наелся, да и зашагал своим путем. «Эй, — кричит ему Яшар, — а где баран с ягненком?» Чобан знай себе посмеивается: «Осенью, — говорит, — пригоню. А ты жди!» Ну, видали вы такого простофилю?

Яшар все всхлипывал. Мать постелила нам.

— Иди спать, хватит слезы лить! — прикрикнула она и силком уложила брата в постель, а пустую клетку отнесла в чулан.

— Простачок он у нас. Помню, было ему пять лет, пора уже обрезание делать. Отец тогда тоже нанялся мельницу сторожить. Пришел в деревню сюннетчи